Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются - [44]

— Да Конклав магов просто не знает, с чем имеет дело!

В кабинете раздался шорох, видимо, маг поудобнее разместился в кресле.

— Тогда… — прозвучало довольно громко, и снова голос стих, долетая до моих ушей неразборчивыми фразами.

— Я не вправе вам мешать или отказывать, — досадливо произнес директор, — и, должен сказать, согласен с вашим решением, только требую, чтобы ученики ничего о вашем присутствии не знали.

— Меня это устраивает, — четко произнес голос. Я прильнула к створке, и тут чертовы туфли, которые были все-таки великоваты, запнулись каблуками за край дорожки. Я, как курица крыльями, взмахнула руками и задела дверь, которая с готовностью испустила препротивнейший скрип, который, как мне показалось, эхом отдался по всем коридорам Школы. Я метнулась в угол и притаилась за кадкой с пальмой, надеясь тоже сойти за представительницу флоры. В кабинете послышались шаги, Феофилакт Транквиллинович выглянул за дверь и сразу увидел меня, вжавшуюся в угол и прикидывающуюся пальмой. Секунды три мы пялились друг на друга — я с ужасом и раскаянием, а он с упреком и злорадством. Потом директор хлопнул дверью и сообщил собеседнику:

— Сквозняк.

Сквозняк в моем лице тем временем постыдно улепетывал вниз по лестнице, рискуя сломать себе шею.

— Черт, черт, черт! — бормотала я, расхаживая по женской уборной.

— Это заклинание такое? — спросила с усмешкой следившая за мной Алия. Лейя поправляла у зеркала макияж.

— Мне нужно увидеть этого мага, чтобы знать его в лицо. — Я остановилась.

— У тебя какой-то нездоровый интерес к магу, — сказала Алия.

— Мне очень нужно! — взмолилась я.

— Ладно, найдем и рассмотрим. — Алия тряхнула косичками. — Праздник начинается, пошли.

Я, оттого что моя голова забита совсем другим, совершенно забыла о маленьком, но ответственном поручении.

Когда мы пришли в зал, там уже вовсю шел плач по кончившейся бесовской неделе. Ученики старательно выли. Алия и Лейя охотно подключились, а я, зажимая уши руками, стала протискиваться между раскачивающимися учениками в поисках мага.

Феофилакт Транквиллинович находился в центре зала вместе с учителями, но мага с ними не было.

— Закончилась бесовская неделя, и нечисти придется снова затаиться! — зычно выкрикнул директор.

— Не показываться людям! — подхватил кто-то в толпе.

— Не вводить их в искушение! — поддержал женский голос.

— Пить в кабаках только ночью! — баском вторил третий, директор напрягся, а учителя заозирались.

— Заниматься любовью только под одеялом! — зазвучал не менее нахальный голос, а вой стал превращаться в хихиканье.

— Так принесем же жертву Великому Архону, чтобы и дальше не оставлял нас своей милостью! — спасая положение, поспешно перешел Феофилакт Транквиллинович к следующей части праздника. Я, вспомнив о разговоре в зимнем саду, вжала голову в плечи и бочком стала двигаться к дверям. Старшекурсники с грохотом вытащили какую-то жутко тяжелую и корявую конструкцию. Вся Школа с ужасом на нее воззрилась. Алтарь был покрыт таким количеством пыли и паутины, что казалось, его не использовали ни разу со времени изготовления. Я посмотрела на то, в каких антисанитарных условиях должна принять смерть, и прибавила скорости. Алтарь поспешно протерли чистой тряпкой, хотя солиднее смотреться он не стал. Я взялась за ручку двери, и тут в толпе мелькнул край черного плаща. Я, забыв о «жертве», рванула обратно.

— Какую же жертву принесем на алтаре? — спросил директор.

Кто-то хлопнул на алтарь жирного таракана, раскормленного, видимо, специально для этого дела.

— Нет, — пропел наставник мерзким голоском и щелчком сшиб тварь, нечаянно попав в кучку учителей. Послышались сдавленные визги. — А принесем мы невинную девицу!

Мавки в восторге запищали:

— Чур, меня!

«Невинная девица» тем временем уверенно приближалась к высокому незнакомцу в черном плаще. Когда меня схватили за талию в каких-то двух шагах от цели, я просто взбесилась. А незнакомец между тем стал удаляться. Я попыталась вывернуться из схвативших меня рук, я рычала, отбивалась, лягалась и даже пробовала кусаться. Встреча с магом катастрофически откладывалась на потом. Феофилакт Транквиллинович потрясенно взирал на меня, видимо, «ведите себя естественно» не предполагало такого бурного сопротивления. Еле-еле скрутив непокорную «невинную девицу», меня приволокли к алтарю и попробовали уложить, но я упорно вскакивала и плотоядно озиралась по сторонам. «Аккуратный сноп» снова превратился в неаккуратный.

— Почетная честь принесения жертвы оказывается тому, чье старшинство признали Древние, — прогудел наставник, надавив мне на лоб ладонью и принуждая лежать смирно. Я обиделась, сложила руки на груди, как покойница, и замерла, спустив одну ногу с алтаря и довольно вальяжно ею покачивая. Наставница летавиц вернула ее на положенное место и погрозила мне пальцем. Двери в зал открыли под удар гонга, вошел Аэрон с длинным зазубренным и явно нуждающимся в заточке ножом. Он эффектно прошел к алтарю, я показала ему язык и прошипела:

— Позер!

Аэрон улыбнулся отнюдь не ласковой улыбкой и высоко поднял двумя руками нож. Я снизу вверх посмотрела на лезвие и подумала, что от такого тупого предмета моя смерть будет долгой и мучительной.