Высшая ведьма - [13]

– Вроде того. У меня углубленное обучение. Изучаю ботанику.

Это многое объясняет. Его доброту, терпеливость. Он весна.

– Я недавно окончил Западную школу и сразу же согласился поехать в вашу, где учатся все сезоны. Я тут на год или два. Мы вместе с наставником будем заниматься независимыми исследованиями.

Западная школа солнечной магии – школа-побратим нашей. Ведьмы выпускаются в восемнадцать лет. Значит, Сан старше меня на год.

Я молчу, пытаясь не думать о смущении оттого, что меня несет на закорках малознакомый парень.

Завидев хижину, я слезаю со спины Сана и скачу на одной ноге остаток пути. Сан, ничего не говоря, просто распахивает дверь, и я сажусь на край постели.

– Надо обработать твои порезы. Я скоро.

– Да не нужно! – кричу я ему вслед, но Сан уже выходит из хижины.

Я замечаю на окне большую трещину, а на крыше – кучу веток и сосновых иголок, но в остальном домик не пострадал. Спустя пару минут Сан стучит в дверь и просовывает голову.

– К тебе гость, – говорит он.

Сумрак врывается в хижину и запрыгивает на кровать. Он дрожит, его черная шерстка стоит дыбом. Он рад меня видеть и вместе с тем обижен, будто я в чем-то виновата.

В какой-то мере это так.

– Где ты его нашел?

– Встретил Кевина по дороге. Он искал тебя. Сказал, что в семь вечера в школе будет собрание.

Я беру миску Сумрака и наполняю ее водой в раковине. Чешу ему голову, про себя благодаря Солнце, что он не пострадал.

Сан приносит полотенца, большую чашку со льдом, пластиковые пакеты и бутылочку перекиси водорода. Он ставит все на кровать рядом с пучком тысячелистника.

– Не надо, – говорю я. – Мне просто нужно немного отдохнуть.

– Да у тебя повсюду порезы, и некоторые глубокие. Ты что, хочешь получить заражение крови?

Я вздыхаю.

– Только дай я сначала переоденусь.

– Я подожду снаружи.

Погладив Сумрака, Сан выходит из хижины и прикрывает дверь.

Я снимаю рубашку, морщась, когда ткань задевает лоб. Рубашка вся в крови. Я бросаю ее в корзину для белья и надеваю школьный спортивный костюм и чистую футболку.

– Заходи, – приглашаю я, открывая дверь. – Я готова.

– Садись, – говорит Сан, указывая на кровать.

Я сажусь, не в силах спорить. Сан пододвигает стул и смотрит на меня.

Хижина кажется слишком маленькой для двоих. Из-за деревянных стен и низкого потолка она выглядит теснее, чем на самом деле.

Пол скрипит, когда Сан наклоняется ко мне. Он открывает бутылочку с перекисью и наливает немного жидкости на полотенце.

– Я сама справлюсь, – говорю я.

– Ты же не увидишь все порезы.

– Встану перед зеркалом.

– А стоять будешь на ноге размером с бревно?

Я вздыхаю. Сан прав. Вставать не хочется. Заметив, что я сдалась, он спрашивает:

– Готова?

Я киваю. Он промокает мне лоб полотенцем. Меня передергивает, когда перекись начинает пузыриться, а рану щипать.

– Ты как?

– Лучше всех.

Я закрываю глаза. Сан несколько раз проходит полотенцем по ране на лбу, а затем переходит к порезам ниже ключицы.

– А почему ты живешь здесь, а не в общежитии?

К этому вопросу я не готова и судорожно вздыхаю. Сан, наверное, думает, что мне больно из-за порезов, и тихо извиняется.

– Раньше я жила в общежитии.

Сан ждет, что я продолжу, но я молчу, и он не настаивает. Я благодарна ему за это.

– Готово, – говорит он, убирая полотенце. – У тебя есть кружка?

Я указываю на стол.

– Вытащи из нее ручки.

Сан кладет на стол листья тысячелистника, немного поливает их водой и затем размягчает их дном кружки. Собирает размятые листья в кучку и добавляет еще немного воды, чтобы сделать из них кашицу. Хижину наполняет аромат свежести и пряности, перебивая затхлый запах.

Рука у Сана окрашена зеленым, розовым и коричневым цветами. Интересно почему, но я не спрашиваю.

– Запрокинь голову, – говорит он.

Я вскидываю подбородок. Сан смазывает мне рану на лбу травяной кашицей и накладывает повязку.

– Это остановит кровотечение, – поясняет он.

– Спасибо.

– Так, теперь давай приподнимем ногу.

– Почему ты так добр ко мне? Ты ведь даже не знаешь меня? – спрашиваю я немного раздраженно, но с неподдельным интересом.

– Может, потому что я порядочный человек, который видел, как ты пыталась спасти школу от смерча.

Я молчу. Кладу ногу на кровать, и Сан подсовывает подушку мне под лодыжку. Он закатывает штанину и вздрагивает.

– Вот это ушиб, – произносит Сан.

Он кладет немного льда в пластиковый пакет и прижимает его к моей лодыжке.

– Можно положить туда еще измельченной лаванды, чтобы снять опухоль.

– Спасибо.

Сан начинает собирать свои вещи, но я останавливаю его.

– Не торопись, – говорю я.

– Что?

– Ты вообще-то тоже пострадал.

Сама не знаю, почему это сказала, но Сан был так добр ко мне, что мне захотелось ответить тем же.

– Садись, – говорю я, указывая на стул.

– Да все нормально, – говорит он. – На меня каждый день падают перголы.

– Да неужели?

Он кивает.

– Я уже и не замечаю этого.

– У тебя глаз весь заплыл, – говорю я.

Сан садится.

Я насыпаю льда в другой пластиковый пакет, заворачиваю его в полотенце и протягиваю ему. Сан прикладывает лед к глазу.

– Как ты? – спрашивает он меня.

– Нормально.

Я понимаю, что он спрашивает о смерче, но у меня даже не было времени подумать об этом. Переварить все.