Высшая сила - [10]

– Вы, Томский, раскрыли свои карты, и я тоже не стану ходить вокруг да около. Да, я представляю тайное правительство, да, я говорю от имени тех, кого в Метро называют Невидимыми Наблюдателями. Наши возможности велики, но не беспредельны. А то, что вы просите взамен за выполненную работу… Не то чтобы мы не могли исполнить ваше желание. Организовать перемещение до ближайшего поселения людей за пределами Москвы можно, но… Тема слишком щекотливая, и я не уполномочен давать какие бы то ни было обещания.

– И что же делать?

– Вы должны лично встретиться с моим руководством и обо все договориться. Это можно сделать прямо сейчас. Неподалеку от блок-поста меня ожидает автомотриса.

– Раз надо, значит надо. Скажу пару слов жене, и я в вашем распоряжении.

– Отлично. А я пока зайду к Громову. Составлю список нужного снаряжения. Встречаемся на блок-посту.

Когда Толик объяснил Елене, куда собирается, та, вопреки женскому обычаю, не стала отговаривать мужа и просить его беречь себя.

– А я рада, что ты займешься настоящим делом. Видела, как ты мучаешься. Удачи тебе, возвращайся поскорее.

Томский поцеловал жену, поднял сына и чмокнул его в щеку.

Добровольский и его подчиненные уже дожидались Анатолия. Двигатель автомотрисы был заведен, и, как только Томский устроился на платформе, дрезина, плавно сдвинувшись с места, покатила в сторону Павелецкой.

Толик сразу отметил мерный рокот двигателя и почти прозрачный дым, бивший из выхлопной трубы. Автомотриса была в отличном состоянии, как, впрочем, и все, чем пользовались Невидимые Наблюдатели.

На середине перегона дрезина остановилась.

– Сейчас придется завязать вам глаза, – сообщил Макс. – Извините. Необходимая мера предосторожности.

– Раз уж необходимая…

Повязка из плотной черной ткани лишила Томского возможности наблюдать за происходящим.

Автомотриса остановилась, затем поехала в обратную сторону. Снова вперед и опять назад. Толика пытались сбить с толку, запутать. И это удалось. Вскоре он уже не мог определить, в какой точке перегона Автозаводская – Павелецкая находится.

Дрезина остановилась. Добровольский похлопал Томского по плечу.

– Приехали. Сходим.

Анатолий при помощи Макса, взявшего его под руку, спустился с дрезины. Услышал шум удаляющейся со скрежетом автомотрисы и металлический скрежет.

Судя по всему, открывали крышку какого-то люка. Догадка оказалось правильной.

– Прямо. Стоп. Осторожно, – послышался голос Добровольского. – Ступеньки крутые.

Томский начал спускаться. Лестница была стальной, а ступени действительно крутыми. Ноги Анатолия коснулись пола; короткий переход – и новая лестница, очередной спуск. Лязгнула дверь. Толик понял, что находится в большом помещении. Чувствовалось много воздуха и свободного пространства. Станция метро?

Подталкиваемый Добровольским, он снова куда-то вошел. За спиной послышалось характерное пневматическое шипение.

Точно. Он – на станции Метро-2. В вагоне поезда. Вездеход говорил ему о том, что видел действующие метропоезда, но Томский не поверил тогда карлику.

На плечо легла рука Макса.

– Садитесь, Анатолий. Едем.

Томский сел, ощупал пальцами шершавый дерматин сиденья. Почувствовал, что поезд тронулся и набрал ход, слегка подергиваясь на стыках рельс.

Когда он ездил в метро в последний раз? В далекой, прошлой жизни, воспоминания о которой так приятны и одновременно так болезненны. Славно все-таки почувствовать себя пассажиром подземки, ощутить вибрацию мчащегося поезда, мощный и ровный импульс поступательного движения.

Вот тебе и тайное правительство, вот тебе и секретное метро Д-6! Пока рядовые жители Метро жрали крыс и умирали от лучевой болезни, невидимые козлы раскатывали на поездах и пили довоенный марочный коньяк! Метро, оказывается, прогнило больше, чем он думал, и здесь ему действительно нечего делать.

Анатолия окатила горячая волна ярости. Их обманывали. Двадцать лет вешали лапшу на уши, стравливали друг с другом, пропагандировали ненависть, создавали иллюзию свободы выбора. Твари!

Томский не заметил, как поезд остановился, а когда пальцы Добровольского коснулись его плеча, непроизвольно дернулся от отвращения.

– Приехали.

– Повязку снять можно?

– Нет. Вы не должны видеть тех, кто будет с вами разговаривать.

– А я и не испытываю большого желания их видеть, – буркнул Анатолий.

– А что так грубо?

– А вы не догадываетесь?

– Вы обвиняете меня в том, что мне удалось найти хорошую работу. Мне повезло заниматься тем, что мне нравится. Я ведь не отдаю приказов, а только их исполняю.

– То же самое говорили нацистские преступники на Нюрнбергском процессе.

Добровольский ничего не ответил. По всей видимости, Томский попал в яблочко. Крыть Максу было нечем.

Через несколько минут проводнику пришлось заговорить и взять Толика за локоть.

– Осторожно. Ступеньки.

На этот раз лестница не была крутой. Широкие и, судя по гладкости, мраморные ступени. Потом – ровная площадка и… Ковер.

Томский понял, что Добровольского уже нет рядом, и замер в ожидании. Лишь через пять минут послышались шаги.

– Меня зовут Дабл Вэ. Садитесь, – негромко произнес кто-то. – Стул у вас за спиной.

Толик обернулся, нащупал спинку стула и сел.