Высокоточная смерть - [7]

– Понял, товарищ полковник. Сделаю… – Эксперт с любопытством посмотрел на допрашиваемого, который, кажется, пытался от боли спрятаться под стол. Это могло бы быть действенным, если бы я не сидел рядом и не перевел бы свою руку на его другую ключицу, пока нетронутую. Зрачки слесаря снова расширились, глаза готовы были вывалиться из орбит, и он прохрипел:

– Спрашивайте, я все расскажу…

– Вот и рассказывай, – потребовал я довольно настойчиво, хотя и не грубо.

Эксперт направился к двери, но на пороге оглянулся. Его, похоже, сильно интересовал мой действенный способ допроса. Я тяжелым взглядом подтолкнул его к выходу, он все понял и плотно прикрыл за собой дверь.

– Что же ты… – укорил я слесаря. – Обещал все рассказать, а сам часть утаиваешь, я имею в виду звонок, – и посмотрел на часы. Мне пора было идти на вторую тренировку. Моя команда, скорее всего, уже собралась и ждет только моего появления. – Мне пора, товарищ полковник, – выразительно постучал я по стеклу часов. – Через полчасика могу заглянуть. Если уважаемый господин слесарь опять начнет артачиться, я быстро уговорю его. А после занятий вообще могу посетить его в камере.

Слесарь с испугом посмотрел на меня, а полковник едва заметно улыбнулся:

– Иди, если мне покажется, что он начинает врать или чего-то недоговаривает, я тебе позвоню, тогда поднимешься. А без звонка лучше не прерываться. Иди… Тебя ждут…

Я покинул кабинет и заспешил по лестнице вниз, в спортивный зал, где офицеры оперативного состава меня уже дожидались.

– Прошу прощения за опоздание. Полковник Альтшулер задержал. Оперативная обстановка вносит в график свои коррективы. Потому занятия сегодня будут укороченные, но более интенсивные. Возражений нет?

– Никак нет… – за всех ответил один, старший по возрасту и, вероятно, по званию.

Занятия я не скомкал. Проводил, как и пообещал, более интенсивно, одновременно разминаясь сам, чтобы победить сонливую усталость. Но при этом сам себе отдавал отчет, что возраст начинает сказываться, и я постепенно начинаю терять скорость. Мысли в голове трудятся с прежней быстротой, но мышцы за мыслями не успевают. Это было сигналом, которого я ждал все последние годы, не желая соглашаться со своим возрастом. Конечно, это все стечение обстоятельств – бессонная ночь с двумя боями за короткий период, потом нервотрепка с машиной, погоня за слесарем, допрос, в конце-то концов, но я еще некоторое время на что-то смогу сгодиться. Тот же Николай Николаевич Николаев, насколько я помню, на два года старше меня. Ему сейчас, стало быть, шестьдесят пять, а он еще работает, хотя тоже, наверное, надеется выйти на пенсию. Киллер на пенсии – это, на мой взгляд, звучит грозно. Получает он армейскую пенсию или нет – не знаю. Если постоянно находится в бегах, то не получает, но вполне может статься, что получает. Он разведчик чрезвычайно опытный и умелый, следов после себя не оставляет и знает, что доказать его причастность к какому-то конкретному убийству невозможно. От оружия, естественно, избавляется сразу и остается чист. И пусть у него никогда, как я слышал, нет алиби, отсутствие его ни одним судом не будет воспринято как доказательство вины, только следствие может это проверять. И пусть проверяет, Николаю Николаевичу на это наплевать. Пока ни одно следствие не смогло ничего против него доказать и не сможет, как он надеется. Так что, возможно, он спокойно получает и военную пенсию, и офицерские выплаты за звание, и еще определенную сумму за сохранение военных и государственных секретов, которые стали известны ему по долгу службы. Единственное, что сможет его остановить, это работа не по плечу… Например, принятие заказа на уничтожение равного ему соперника. Там уж, как говорится, кто кого одолеет. Я не берусь рассуждать, кто из нас сильнее в боевой подготовке. У каждого есть свои сильные стороны, как есть и собственные слабости. И кто станет победителем в подобной ситуации – вопрос открытый. Николаев, естественно, надеется, что это будет он, я, само собой разумеется, считаю себя вероятным победителем. И только дальнейшее покажет, кто из нас прав.

Он не оставляет следов? Но он представился слесарю полковником полиции Николаевым… То есть почти открылся. Что это значит? Ну, во-первых, это значит, что, если мы, и я в частности, не поторопимся, то слесарю жить осталось недолго. И мы не сумеем его уберечь никакими методами. Но «полковник Николаев» – это, мне кажется, слишком, немного на насмешку смахивает. Если только это не «прокол», вызванный самоуверенностью Николая Николаевича, привыкшего к тому, что его за много лет никак не могут поймать.

Я завершил тренировку, так и не дождавшись звонка от Альтшулера, хотя свой смартфон держал в кармане, и, быстро переодевшись, даже отказавшись от приема душа, заспешил по лестнице на третий этаж…

Глава вторая

– Товарищ полковник! – своим громким возгласом я попытался вернуть Альтшулера к действительности, а то он сидел за своим столом с отсутствующим взглядом, отрешенный от всего его окружающего, от всех проблем и забот, если вообще не спал с открытыми глазами. У нас, помню, в военном училище несколько человек из одной роты научились так спать – они спят, а преподаватели видят перед собой только вдумчивый сосредоточенный взгляд. – Вы уверены, что слесарь все правильно сообщил?