Высокий Лорд - [26]

Сонеа замерла. Неужели он расскажет ей, как был рабом? Аккарин опустил глаза в землю.

– Прочитав мои мысли, Дакова узнал, что черная магия запрещена в Гильдии и что мы гораздо слабее, чем думали сачаканцы. Он просто надрывался от хохота и решил, что об этом должны узнать и другие Ичани. У меня забрали мантию и одели в обноски. Я стал рабом Даковы.

Я не мог в это поверить, а поверив, не мог смириться. Каждый день я пытался бежать, и каждый день Дакова без труда находил меня. Ему даже нравилось устраивать охоту, а потом подвергать меня наказанию.

Прищурившись, Аккарин слегка наклонился к Сонеа. Девушка испуганно опустила голову, страшась его взгляда.

– Мое положение было невыносимым,– продолжил Высокий Лорд, совладав с собой.– Дакова называл меня «мой ручной маг из Гильдии» и выставлял на потеху гостям. Он понимал, однако, что рискует – в конце концов, я был опытным и сильным магом. Поэтому каждый вечер он читал мою память и забирал мою силу.

Аккарин засучил рукав мантии. Рука его от запястья до локтя была испещрена мелкими шрамами. По коже Сонеа пробежали мурашки – лишь тонкая ткань скрывала от посторонних глаз это свидетельство страшного прошлого Высокого Лорда.

– Половина рабов Даковы состояла из рабов побежденных им Ичани, а половина – из молодых людей со скрытыми магическими способностями, набранных им из местных крестьян и шахтеров. Каждый день он забирал у них магическую силу. Дакова был могущественным магом, но жил в какой-то странной изоляции от высшего света Сачаки, в пустыне, а не в городе. В конце концов я понял, что Дакова и другие Ичани были изгоями. По разным причинам – участие в заговорах, неуплата налогов, убийства – король Сачаки приговорил их к изгнанию, запрещая другим сачаканцам любые контакты с ними.

Казалось бы, Ичани должны были сплотиться, но они ненавидели друг друга. Они вели беспрерывную войну, пытаясь отомстить за прошлые оскорбления или пополнить запасы продовольствия. Не так-то просто прокормить рабов. Урожаи в тех краях плохие, а террор и запугивание крестьян и подавно не способствуют росту продуктивности.

Лицо Аккарина исказилось гримасой.

– Женщина, объяснившая мне все это, была потенциально очень сильным магом. Родись она киралийкой, могла бы стать выдающейся целительницей. В Сачаке она оставалась лишь «постельной рабыней» Даковы.

– Однажды Дакова напал на другого Ичани и понял, что теряет силы. В отчаянии он убил почти всех рабов, забирая их силу без остатка. Самых сильных он оставлял под конец, так что, когда Дакова все же одолел противника, в живых остались только я и Такан.

Такан? Слуга Аккарина? Сонеа моргнула в изумлении.

– Несколько недель Дакова был совсем слаб, – продолжал Аккарин, – но он не слишком беспокоился по этому поводу. Все Ичани знали, что у Даковы есть брат, Карико. Братья поклялись беспощадно мстить за смерть друг друга. Вскоре после схватки Карико пришел на помощь Дакове и дал тому новых рабов для восстановления сил.

Почти все рабы мечтали, что кто-нибудь высвободит их магическую силу и научит их черной магии. Они завидовали мне – только незнание черной магии и отделяло меня от свободы. Рабы не знали, что в Гильдии это запрещено. Но чем больше я наблюдал за Даковой, тем меньше думал о законах Гильдии. Не только черная магия делала его чудовищем. Голыми руками он творил такое, что кровь стыла в жилах.

Аккарин затравленно огляделся. Воспоминания словно обступили Высокого Лорда. Прикрыв глаза, маг все же овладел собой.

– Я провел в рабстве пять лет. Вскоре после того, как брат пришел ему на помощь, Дакова узнал, что неподалеку в шахте прячется его старинный враг, обессиленный магической битвой, он решил найти и убить его. Мы отыскали эту заброшенную шахту и проникли внутрь. Через несколько сотен шагов я провалился в подземелье и почувствовал чужую магию.

Аккарин мрачно улыбнулся:

– Меня спас враг Даковы. Он не убил меня и не забрал в рабство – он предложил мне сделку. Он научит меня черной магии, а я за это вернусь к Дакове и убью того.

План казался безумным. Я прекрасно понимал, что, скорее всего погибну: либо Дакова убьет меня, либо чуть позже Карико. И понимал, что нарушаю самый строгий закон Гильдии. Но мне было уже все равно. Я ненавидел Дакову всем сердцем. Я со гласился.

Ичани научил меня черной магии. У меня было мало сил, но он объяснил, что делать дальше. Я вернулся к Дакове и сказал, что ударился головой и долгое время пролежал без сознания, но на обратном пути, выбираясь из подземелий, нашел пещеру, полную сокровищ и запасов еды. Дакова был зол, что враг его ускользнул, но обрадовался моему известию. Велел мне и другим рабам поднять добычу наверх в его палатку. Я вздохнул с облегчением. Заподозри Дакова обман, он прочитал бы мою память немедленно.

Я забрался в пещеру и отправил наверх слугу с ящиком эланского вина. Бутылки были покрыты паутиной, но в вино был подмешан мык – туманящее разум снадобье. Начав пить, Дакова уже не мог остановиться. Когда я поднялся наверх, он лежал почти без сознания.

Аккарин внезапно умолк. Странная тревога овладела Сонеа. «Говори,– подумала она, словно уговаривая Аккарина продолжить.– Пожалуйста. Ты не можешь остановиться теперь».