Высокие ставки - [34]

Я просмотрел обе ежедневные газеты, которые я выписывал, и «Спортивную жизнь». Обо мне рассказывалось во всех газетах, всюду примерно в том же духе, разве что менее развязным тоном. Чувство глубокого морального удовлетворения по поводу того, что любителя бить лежачих самого ткнули мордой в грязь.

Разумно будет предположить, что информация попала во все газеты и что большинство из них ее напечатали. Я ожидал чего-то подобного, но от этого было не легче. Ни капельки.

— Какое свинство! — воскликнул Оуэн, читая заметку в «Спортивной жизни».

Я посмотрел на него с удивлением. Его обычная невозмутимость сменилась бессильной яростью. Неужели и у меня физиономия такая же перекошенная?

— Я рад, что вам это не безразлично.

— Но это же ни в какие ворота не лезет, сэр! — его лицо вновь сделалось спокойным, но видно было, что это стоило Оуэну немалых усилий. — Могу я что-нибудь сделать, сэр?

— Как насчет съездить за машиной? Он немного просветлел.

— Сию минуту!

Радость Оуэна длилась недолго. Через полчаса он вернулся весь белый и такой разгневанный, каким я его еще ни разу не видел.

— Сэр!!!

— В чем дело?

— Машина, сэр... Машина!

Все стало ясно. Подробности Оуэн излагал, запинаясь от ярости. Левое переднее крыло разбито всмятку. Фары — вдребезги. Диск с колеса отвалился. Капот помят. Весь левый бок исцарапан, краска содрана до металла. Левая дверца держится на честном слове. Окна разбиты, ручка двери оторвана.

— Словно на ней в кирпичную стенку врезались, сэр, или что-нибудь в этом духе!

Я хладнокровно подумал о левом боке фургона Джоди, получившем точно такие же повреждения. Мою машину разбили из мести.

— Ключей в ней не было? — спросил я. Оуэн покачал головой.

— Она была не заперта. Да ее и не было смысла запирать, все равно один замок сломан. Я поискал ваш бумажник, как вы говорили, но его там не было. Там вообще не было ничего из ваших вещей, сэр.

— Ездить-то на ней можно? Оуэн немного поостыл.

— Да, мотор в порядке. Должно быть, до Лестер-сквер она доехала своим ходом. Машина здорово разбита, но ездить должна нормально — иначе как бы они ее туда отвезли?

— Ну, уже кое-что.

— Я ее оставил на полицейской стоянке, сэр. Все равно придется отдавать ее в ремонт — пусть рабочие ее оттуда и заберут.

— Да, конечно, — согласился я. Видимо, Оуэн просто не мог ехать через весь Лондон на разбитой машине — он не без основания гордился своим искусством водителя.

Оуэн в расстроенных чувствах спустился в мастерскую, а я остался наверху, не менее расстроенный. Этим новым ударом по самолюбию я был обязан исключительно тому, что залез ночью в конюшню Джоди. Я задумался, стоило ли оно того. Не слишком ли высокая цена за то, чтобы провести полминуты в обществе Энерджайза? Но, по крайней мере, теперь я точно знаю, что Джоди его подменил. Это факт, а не пустые домыслы.

Все утро я провисел на телефоне, борясь с воцарившимся хаосом. Договорился с автомеханиками насчет ремонта, взял напрокат другую машину. Сообщил своему банковскому менеджеру и десятку других заинтересованных лиц, что потерял свою чековую книжку и кредитные карточки. Заверил множество своих обеспокоенных родственников, читавших газеты, что я не в тюрьме и не в белой горячке. Выслушал проповедь дамы с пронзительным голосом, неизвестно откуда добывшей мой телефон, о том, как это мерзко, когда богачи напиваются и валяются в канавах. Я спросил, прилично ли валяться в канавах беднякам, и если да, то почему у них должно быть больше прав, чем у меня. «Давайте уж по-честному, — сказал я. — Да здравствует равенство!» Дама обозвала меня нехорошим словом и бросила трубку. Это было единственное светлое пятно за весь день.

Под конец я позвонил Руперту Рэмзи.

— То есть как? Что значит — вы не хотите выставлять Энерджайза на скачки?

Он был не менее удивлен, чем Джоди в Сэндауне.

— Я подумал, — робко сказал я, — что, быть может, надо дать ему побольше времени. Вы ведь сами говорили, что ему нужно восстановить силы. А до рождественских скачек осталась всего неделя. Мне не хочется, чтобы он скакал хуже, чем может.

Удивление Руперта явно сменилось облегчением.

— Ну, если вы так настроены, тогда ладно, — сказал он. — Я посмотрел его в работе, и, честно говоря, я им несколько разочарован. Вчера я немного погонял его вместе со стиплером, который Энерджайзу, по идее, в подметки не годится. А Энерджайз даже не мог за ним угнаться. Я несколько озабочен. Не хочется вас огорчать, но вот такие дела.

— Все нормально, — сказал я. — Держите его у себя и делайте все, что в ваших силах, и у меня к вам никаких претензий не будет. Только ни в коем случае не выставляйте его на скачки. Я ничего не имею против того, чтобы подождать. Я просто не хочу, чтобы он участвовал в скачках.

— Вас понял! — судя по голосу, Руперт улыбался. — А как насчет двух других?

— Это на ваше усмотрение. На Феррибота я уже рукой махнул, но мне хотелось бы выставить Дайэла, когда вы решите, что он будет в форме.

— Он уже сейчас в форме. Я его записал на скачки в Ньюбери через две недели. Думаю, он покажет очень хорошие результаты.

— Вот и отлично, — сказал я.

— Вы приедете на скачки? — многозначительно спросил Руперт. Он тоже читал газеты.