Высокая ставка - [12]

— А зря! У тебя здорово получается.

Он улыбнулся. Даже сейчас, в состоянии паники, он не мог не обрадоваться признанию своего таланта.

Она тоже улыбнулась.

Пластинка кончилась. Ники и Сандра, смеясь, вернулись к бару. На лбу у Ники выступил пот.

— Техас получает пять, — сказал он, когда Сандра водрузила свой впечатляющий зад на стул. Она засмеялась.

— Хорошо смотришься в танце, Сандра. — Даго Ред прижался к ней, пытаясь вновь утвердить за собой роль ее спутника. Для ухаживания он был слишком стар.

Она обмахивалась пачкой салфеток:

— Ты посмотри, какой день! Парад наверняка отменят.

— Забудь о параде, его не будет.

Ники снял и повесил на спинку стула пиджак. Он любил дорогие заграничные вещи от Джорджио Армани. Когда-то его научил одеваться один фраер, втершийся в высшее общество, и теперь Ники, казалось, сошел с картинки модного журнала, чего не скажешь о других трех мужчинах, предпочитавших темные тона и обилие золотых украшений.

Зазвучала песня в исполнении Ирмы Томас.

— Классно! — Ники радостно захлопал в ладоши. Все в баре заулыбались. Ники Венезия был всеобщим любимцем.

— Ну, как дела, Хеди? — спросил он рыжую проститутку, прижимая ее к своей впалой груди.

— Ники, ты слышал пластинки Сэла?

Ники посмотрел на Сэла так, словно только сейчас заметил его.

— Сэл Д'Аморе, чертов музыкант, ты следишь за деньгами моего папочки Джонни?

— Стараюсь, как могу. — Сэл взял у Ники стакан, чтобы наполнить, пытаясь изо всех сил унять бившую его дрожь.

— Да, чертов красавчик. — Он засмеялся. — Эй, Ред, как ты думаешь, были бы у малыша Сэла проблемы в тюрьме?

Ла Рокка хмыкнул. Вопрос показался ему забавным.

— Да тебя растерзали бы там на части. В тюряге — новая девочка. Может, тебе и понравилось бы. — Он подмигнул Сэлу.

Мужчины буквально затряслись от нервного смеха. Чаще всего в тюрьме им заменяла женщину собственная рука, но ни для кого не было секретом, что Ред Ла Рокка обычно находил себе молоденького заключенного. К этой его маленькой слабости относились спокойно, потому что в остальном он всех устраивал.

— Знаешь что, Сэл, — сказал Ники, — если попадешь когда-нибудь в тюрьму, в первый же день встань с гордым видом посреди камеры и скажи: «Где тут у вас самый здоровый мужик, покажите его мне». И тебе приведут детину метра в два ростом с оторванным ухом, татуировкой на руках и шрамами на лице. «Ну, чего надо?» — спросит он. — Последние слова Ники произнес басом и, поглядывая на остальных, сказал уже нормальным голосом: — Прыгни ему на колени, крикни: «Папа», — и тогда никто тебя пальцем не тронет.

Эти слова были встречены хохотом. Даже женщины не удержались. Громче всех гоготал Даго Ред.

— Ники прав, — проскрежетал он, — слишком ты для тюрьмы красивый.

— И очень милый, — тихо добавила Хеди.

Ники пристально посмотрел на нее.

— Видишь, Ники, Эдвард Джей, — сказал Даго Ред. кивнув на экран телевизора. — Ты будешь в тюрьме страшным и злым. Эдвард Джей — классный мужик.

— Он — еврей, — заметил Ники тихо и жестко, наблюдая, как его проститутка смотрит на Сэла.

«Зачем мне все это? — думал Сэл. — Надо сматываться отсюда».

— Нет! — Даго Ред выпучил глаза. — Эдвард Джей Робинсон — еврей?

Ники кивнул:

— Ну да. Мойша из Канзаса.

Ла Рокка был потрясен:

— Еврей. Что-то не верится.

Джуниор Венезия покачал головой:

— А я только что слышал, что он умер.

Ники поглаживал Хеди по спине. Она улыбнулась и прижалась к нему. Ники тоже улыбнулся, достал из кармана коробок спичек, перегнувшись через стойку, зачерпнул им кокаин. Втянул в одну ноздрю, потом в другую. И объявил:

— Схожу в туалет. От кокаина меня несет. Пойдем со мной. Джимми. — Ники, который большую часть жизни провел в тюрьмах и колониях, привык оправляться в компании.

— Что, опять? Нет, не хочу нюхать твою вонь, Ники, да еще в это время болтать.

— А я думал, тебе нравится.

Под общий хохот Ники отправился в уборную.

Джуниор взглянул на вспышку молнии за окном и разгрыз очередной кубик льда.

— Когда я сидел, один козел в камере рисовал дерьмом.

— Какая гадость, — поморщилась Сандра.

— Всякие там пейзажи, деревья.

— Прекрати!

— И кое-что получалось довольно прилично.

— Джуниор!

Джимми Вэн высыпал еще горстку кокаина и принялся делить на мелкие порции.

— Значит, Сэл, теперь у тебя нет группы? — наклонившись к стойке, с улыбкой спросила Хеди.

Сэл нервничал. Перемывал чистые стаканы, протирал сухие, только бы не сидеть без дела, в то время как мысли его были далеко на авеню Сент-Чарльз.

— Уже лет пять или шесть.

Хеди покачала головой:

— Напрасно, Сэл. Музыка у тебя просто классная.

Сэл пожал плечами и взглянул на часы: 3.27. Только через три часа его сменит ночной бармен. Как долго. Он этого не вынесет.

— Но ты сказал, что продолжаешь сочинять.

— Что?

— Ты говорил, что месяца два назад сочинил какую-то песню.

— Ах, да!

— О чем?

— О чем? — Он как-то глупо хихикнул.

Хеди засмеялась. Смех у нее был низкий, гортанный, типичный смех проститутки.

— О чем же песня, Сэл, скажи!

— Не стоит об этом.

— Пожалуйста, Сэл. Спой мне, — не отставала Хеди, продолжая смеяться и царапнув своими длинными ногтями его по запястью, — ну, пожалуйста, Сэл.

Он всплеснул руками: