Высоцкий, которого мы потеряли… - [9]
К сожалению, я не бывал на концертах Володи, но видел и слышал, как он пел в домашней обстановке. Мне не довелось также слышать, как он говорил по-французски. Правда, когда был в хорошем настроении, любил вставлять в русскую речь французские слова. Произносил их довольно хорошо. Всевозможные "Cheri", "Cherie"… Увы, я никак не могу припомнить французской телепередачи с Владимиром Высоцким. Последний раз я видел Володю в кафе Trocadero, в двуих шагах от Русского клуба, напротив театра Chaillot, где несколькими годами раньше он блестяще играл Гамлета. Зрительный зал был тогда переполнен. Когда мы виделись в последний раз, видно было, что Володя болен. По лицу, по голосу, по его поведению. Казалось, ему было уже всё равно… О смерти Володи я узнал от русских друзей в Париже. Не помню точно, кто сообщил мне об этом. Увы, я постарел и часто болею… Помню, что я тогда плакал. И вспоминал наши с ним беседы. Всегда невероятно интересные. Он называл меня "Афанасий, восемь на семь". Это явно его забавляло. Почему именно "восемь на семь", он мне так и не объяснил. Говорил только, что это русская экспрессия (как тут не вспомнить слова из песни "С деревьев листья опадают…", восходящей к старинной песне "Последний нонешний денечек": "Бежит по полю Афанасий — семь на восемь, восемь на семь…" — прим. авт.). И ещё хотел бы добавить, что Володя был очень застенчив! Наверно, именно поэтому каждый раз, когда он видел незнакомые лица, словно уходил "в себя" и становился молчаливым. Замкнутым. Я замечал такое его поведение довольно часто. И я сразу же выделил в нём эту черту, когда мы с ним встретились впервые. Для того, чтобы он открылся, нужно было время. Кстати, эта застенчивость Володи делала его очень симпатичным. Вот что я могу сказать Вам, дорогая.
Мне показалось, что Володя человек замкнутый…
Когда я беседую с польскими друзьями Владимира Высоцкого, с участниками знаменитых концертов поэта в квартире Ежи Гофмана, в первую очередь обращаю внимание на их не очень лестные отзывы о Марине Влади. Впрочем, не очень лестные — это эвфемизм. Гораздо более правильным было бы определение — глубокая неприязнь к Марине Влади. Некоторые из моих собеседников её скрывают, некоторые даже не пытаются этого делать.
Ежи Беккер (Jerzy Bekker) — известный польский журналист и публицист — дебютировал на волне Польского радио в конце 50-х it. XX века, в 1984 году эмигрировал в США, ще работал на Радио Свобода, точнее, Свободная Европа /Radio Free Europe / Radio liberty/ и радиостанции Голоса Америки. В 2000-м году вернулся из Нью-Йорка в Варшаву, но по сей день сотрудничает с Радио 1030 AM (в Чикаго). В Польше регулярно комментирует текущие политические события для телекомпании PolsatNews. Он автор текста шлягера "Кто столь очарователен, как я?" ("Kto mа tyle wdzieku со ja?") из репертуара знаменитой польской певицы Дануты Ринн (Danuta Riim /1936-2006/), а также песен для детей и пьес.
Он, не стесняясь, заявил в беседе со мной:
— Я был очень разочарован, когда впервые увидел Марину Влади. Потому что столько наслушался о её красоте, а она показалась мне совершенно обыкновенной женщиной. Впрочем, может быть, моё впечатление было бы совершенно другим, если бы она вдрызг не глушила водку.
Встреча в варшавской квартире Гофмана, про которую Вы спрашиваете, и которая запечатлена на снимке, была моей первой встречей с Высоцким. Мы пытались вместе с Гофманом вспомнить дату, но это не очень у нас получилось, однако почти с полной уверенностью можно сказать, что это было в 1973-м году. До этого я работал на телевидении в Гданьске и в Варшаве бывал не очень часто. А вот дату вспомнить не удалось.
Я знал песни Высоцкого, так как получал раньше его записи, их привозили в Польшу мои друзья. Именно тогда я перевёл несколько песен. Когда я слушал столь могучий голос, полный напряжения, срывающийся на крик, думал, что его обладатель — мужчина весьма солидного телосложения. Когда же нас познакомили, меня удивил его небольшой рост, кепка и очень русское лицо (я имею в виду тип красоты). Я был поражён, что в столь небольшом теле может жить столь могучий голос.
Год или два спустя по просьбе Гофманов Владимир Высоцкий ночевал у меня, он был тогда один, ехал на машине в Париж, к Марине. Потом я встретил его ещё раза два в квартире Дравичей. Жена Анджея (Andrzej Drawicz /1932-1997/ — литературовед, эссеист, литературный критик — прим. авт.) — выдающегося знатока русской литературы — была русской. Её звали Вера, в Москве она работала секретарём в Союзе писателей.
— У Вас сохранилась запись того концерта в квартире Ежи Гофмана?
— Нет, я тогда ничего не записывал. И вообще никто тот концерт не записывал по просьбе самого Владимира Высоцкого.
— Именно за попытку записать концерт молоденького Яцека Качмарского выгнал из своей квартиры Пан Ежи (по просьбе самого Владимира Высоцкого)?
— Нет, Яцека Качмарского выгнал вовсе не Ежи Гофман, а хозяйка квартиры — Валя (Валя Гофман — жена Ежи Гофмана — прим. авт.). По требованию Высоцкого, это верно, так как условия были прозрачными и ясными — никаких записей.
