Выше ножку! - [13]

В клубе работало, кроме меня, четыре стриптизерки. Ирма и Саломея, которую, кстати, я после памятного поединка не видела: то ли она меня избегала, то ли это было простым совпадением, а также еще две девушки: Кетти и Труди.

Кетти Шланг извивалась во время шоу, как змея. Ее иссиня-черные волосы и белая кожа заводили мужчин и делали из них ручных кроликов.

Труди Тигерин напоминала мне Венеру Милосскую, только с руками. У Труди были шелковистые рыжие волосы, она была неутомима и изобретательна.

И Кетти, и Труди попытались «наехать» на новенькую, то есть на меня, но я быстро поставила девиц на место, и мы установили отношения мирного сосуществования.

А вот с кем я действительно подружилась, так это с Ирмой. Уже на второй день, когда я, отработав третье шоу, вбежала в свою гримерку и растеклась в изнеможении по кушетке, Ирма пришла, заперла дверь и сказала, что у нее ко мне серьезный разговор.

— Помнишь, Мэвис, я говорила тебе о своих недобрых предчувствиях? Не считай, что я свихнулась, но, как мне кажется, надо мной действительно сгустились темные тучи.

Говоря это, Ирма нервно похрустывала суставами пальцев.

Я попыталась развеять ее сомнения:

— Я совсем не считаю, что ты свихнулась. Недобрые предчувствия не раз посещали и меня. Однажды я ехала в лифте в компании с укротителем африканских хищников. Укротитель, поглядывая на меня, каждый раз так лихо подкручивал свои черные усы, что у меня возникло предчувствие, что вот-вот он выхватит обруч, подожжет его, а затем с помощью кнута заставит меня прыгать через него! И тогда я заявила этому нахалу, что я из семейства кошачьих...

— Перестань, Мэвис! Я пришла для серьезного разговора!

— Извини, Ирма, просто мне хотелось хоть чуть-чуть поднять тебе настроение.

— Ты сделаешь это при помощи всего одного слова, — оживилась Ирма. — Скажи «да».

Я прикусила губу. «Да» для девушки — это более чем серьезная штука, даже если в комнате присутствует другая девушка, а больше никого нет. Опрометчиво скажешь «да», а последствия окажутся такими, что расхлебывать придется всю жизнь...

— А по какому поводу мне надо сказать «да»? — осторожно спросила я.

— Понимаешь, у меня большая квартира, — вздохнула Ирма. — И мне в ней страшно. Куча комнат, две спальни, две ванные... А вдруг кто-то прячется в них? Вот я и решила предложить тебе, если, конечно, ты согласишься, разделить со мной эту жилищную проблему... Ну как?

— Боже мой!

Я закрыла лицо руками, чтобы Ирма не заметила, как я обрадовалась. Поселиться у Ирмы — это значит одним разом покончить с процедурой слежки. Я становлюсь круглосуточным телохранителем, а Джонни Рио вместо того, чтобы все ночи проводить у дома Ирмы в машине, будет спокойно спать в своей постели.

— Мэвис, пожалуйста, не томи! — Ирма смотрела на меня с надеждой. — Ну, пожалуйста, соглашайся! Квартирная хозяйка берет с меня не такие уж большие деньги, а если разделить квартплату на двоих, то это и вовсе смешная сумма. Сэкономленные деньги мы могли бы пустить на наряды или путешествия...

— Да! — выкрикнула я.

— Мэвис, ты прелесть! — она бросилась целовать меня. — Перебирайся ко мне немедленно!

— Давай сделаем так: я возьму такси, заеду к себе, чтобы собрать вещи, и на этой же машине — в твою квартиру...

— А я поставлю бутылку шампанского в ведерко со льдом! Когда ты появишься, мы устроим разврат с шампанским! Идет?

— Идет!

Мы действительно распили в тот же вечер бутылку шампанского. Надо сказать, что напиток подействовал на нас самым непостижимым образом: у меня мелькало какое-то неясное воспоминание о том, как я прыгала по диванным подушкам, стояла на голове, пыталась крутить на ноге обруч, пела «Янки Дудль» и изображала царицу Савскую. Ирма всю ночь плакала и причитала, что ей страшно жаль маленьких крокодильчиков, которых забирают у мамы-крокодилихи и продают в зоопарки. От этого плача лицо Ирмы пошло какими-то пятнами, и я пыталась тереть ей щеки противоаллергической корочкой манго...

Ну, в общем, вы поняли, как прошла ночь.

Утром мы обшарили холодильник, нашли кусок мяса, съели по отбивной и отправились в салон красоты приводить себя в порядок. В клуб мы заявились в половине седьмого вечера, красивые, собранные и настроенные на работу.

Я причесывалась, когда в дверь кто-то деликатно постучал.

— Войдите!

Дверь моей гримерки тихо отворилась, и на пороге возникло златовласое пышное облако по имени Саломея Кёнигин. Моя правая рука сама собой сжалась в кулак, но Саломея, потупив глазки, протянула открытую руку для приветствия. Оправившись от шока, я пожала ей руку, но сделала это весьма неуверенно.

— Мне давно надо было извиниться перед тобой, Мэвис, — сказала Саломея. — Я сама напросилась на неприятности, и ты проучила меня... Это было справедливо.

— Забудем!

— Да? Ты так считаешь? — обрадовалась она. — Я ведь не просто так наскочила на тебя. Хотя в любом случае — дура. Зачем поверила сплетням?

Саломея глубоко вздохнула: ее грудь заполнила все оставшееся свободное пространство в моей тесной каморке. Я смотрела на мощные «буфера», и воображение рисовало мне две башни старинного замка, в подвалах которого скрываются несметные сокровища...