Выносливость - [53]
Следующая большая цель была ясна, и Месснер с Хабелером остановились на девизе «Эверест по-честному» — только так. Шумиха в прессе вокруг этой попытки (еще один талант Месснера, который раздражал коллег-альпинистов) вызвала множество дискуссий. По сообщению газеты New York Times, эксперты «почти единодушно объявили восхождение без кислорода верным самоубийством»[218]>, [219]. Но не все были так скептически настроены. За несколько дней до своего полета в Непал Месснер получил письмо от сына Эдварда Нортона: «Безусловно, мой отец верил, что при благоприятных условиях Эверест можно покорить и без кислорода».
Это уточнение — «при благоприятных условиях» — было крайне важным. Все альпинисты, совершающие восхождение в Гималаях, очень быстро понимают, что погода и снежные условия так же важны, как физическая подготовка и акклиматизация. Во время их первого подъема на вершину Хабелер получил пищевое отравление в лагере-III и был вынужден спуститься; Месснер шел вперед с двумя шерпами, но затем их накрыл сильный шторм на Южном седле, и они оказались заперты в своей палатке на два дня. Она еле выдерживала порывы ветра до 200 м/с, температура упала до –40°C. К тому времени, когда Месснер и Хабелер более чем через две недели вернулись на Южное седло, чтобы в последний раз попытаться взойти, они сами уже начали сомневаться в собственной цели.
Утро 8 мая предсказуемо выдалось ветреным и пасмурным. Альпинисты одевались два часа, а когда вылезли из палатки, им в лицо ударил заряд мокрого снега. Они все равно решили идти, но снег становился глубже, и в конце концов им пришлось карабкаться вверх по сложным голым скальным выступам. Говорить было трудно, и они общались на языке жестов, царапая на снегу ледорубами надписи или стрелки, указывающие вверх или вниз. Когда они достигли последнего участка, прошло уже восемь часов. Они едва двигались вперед, ползли, падали в снег, чтобы отдохнуть, каждые десять-пятнадцать шагов. Наконец, дрожа от волнения, со слезами на глазах хватая ртом воздух, они оказались на вершине. Вот как Месснер описывал этот момент: «Я всего лишь узкое, задыхающееся легкое, плывущее над туманами и вершинами гор».
Успешное восхождение заставило физиологов пересмотреть теоретическую базу. Стало очевидно, что совершить такой подвиг возможно. Три года спустя крупная исследовательская экспедиция на Эверест измерила физиологические реакции участников на всем пути к вершине; в другом исследовании восемь добровольцев провели сорок дней в барокамере, полностью имитируя восхождение на Эверест, в то время как их толкали, подгоняли и доводили до изнеможения. Новые данные показали: неудивительно, что восхождение Месснера и Хабелера без кислорода действительно было возможно, но потребовало серьезных усилий. Вскоре этот подвиг повторили и другие (согласно Гималайской базе данных[220], к июню 2016 года было совершено 197 бескислородных восхождений из 7646, выполненных 4469 альпинистами), включая самого Месснера, который в 1980 году вернулся, чтобы совершить одиночное восхождение со стороны Тибета.
Однако, с точки зрения физиологов, способность людей выживать в разреженном воздухе только по случайному совпадению достигла своего абсолютного предела в самой высокой точке планеты. «Если какой-нибудь эволюционный биолог сможет придумать причину этого, — писал в Annals of the New York Academy of Sciences в 2000 году Джон Уэст[221], опытный физиолог, занимающийся проблемами выживания на высоте, — было бы очень интересно узнать об этом». Совпадения, конечно, случаются. Приближение финиша и других конечных точек влияет на механизмы безопасности организма, и я не могу не заподозрить, что, если бы тектонические силы поставили перед нами пик высотой 9000 м вместо Эвереста (8848 м), кто-то поднялся бы и на него без дополнительного кислорода.
В январе 2013 года, в разгар лета, в Австралии, где мы тогда жили с женой, я начал готовиться к своему первому марафону. Я серьезно занимался бегом уже больше двадцати лет за вычетом нескольких перерывов, так что хорошо представлял себе, как буду реагировать на тренировочный режим. У меня были отличная группа, прекрасный тренер и дополнительная мотивация — я собирался писать о своем опыте в журнал Runner’s World, поскольку, помимо прочего, тестировал протокол тренировок на выносливость мозга Сэмюэля Маркоры (о котором расскажу в главе 11). Из-за случившейся прошлой осенью болезни моя спортивная форма оставляла желать лучшего, поэтому в марте я решил проверить, на что способен, и спокойно пробежать полумарафон. Секундомер на финише показал 1:15:08 — не ужасно, хотя я немного расстроился. В тридцать семь лет я уже не был в расцвете сил, но еще несколько лет назад мне удавалось показывать близкое к этому время на темповых тренировках средней напряженности. Очевидно, мне еще нужно было поработать, чтобы подготовиться к большому забегу.
