Выносливость - [18]

У Дианы Ван Дерен первые тревожные признаки появились, когда ей было всего два года и четыре месяца. Тогда во время продолжительного припадка ее отвезли в больницу, где она, обложенная льдом, почти час билась в конвульсиях. После этого какое-то время не обнаруживалось никаких видимых последствий; Ван Дерен выросла, стала известной теннисисткой, вышла замуж и родила двоих детей. Когда ей исполнилось двадцать девять и она была беременна третьим ребенком, приступы вернулись и в течение следующих нескольких лет становились все сильнее. Работая с неврологами из Университета Колорадо, она в конце концов решила сделать частичную правостороннюю лобэктомию, удалив часть мозга, отвечающую за припадки. Операция прошла успешно, приступы прекратились, но за это пришлось заплатить.

Еще до операции Ван Дерен считала бег полезным для своего здоровья. Когда она чувствовала «ауру» — необычное нетелесное ощущение, сигнализирующее о надвигающемся приступе, — ей часто удавалось справиться с ним, покинув дом и отправившись бегать, иногда в течение нескольких часов. После операции она продолжала бегать и с каждым разом забиралась все дальше по тропам вокруг дома, расположенного к югу от Денвера. Вскоре Диана преодолевала расстояния, которые испугали бы даже самых сильных бегунов, и в 2002 году она первый раз стала участницей пятидесятимильного (80 км) ультрамарафона по пересеченной местности, где, кроме нее, участвовал еще только один спортсмен. Дистанция в 50 км оказалась всего лишь ступенькой к 100 милям, что, в свою очередь, привело Ван Дерен к многодневным гонкам, таким как Yukon Arctic Ultra, а в итоге — к трехнедельному штурму трассы Mountains-to-Sea Trail в Северной Каролине в 2012 году.

В последние дни рекордного забега ноги Ван Дерен были так истерзаны, что ей приходилось сначала ползти по тропе, а возможность встать и опереться на ноги она получала, только когда начинал действовать эффект обезболивания, который дают эндорфины. И затем одна за другой начинался отсчет каждой мили. К 12:20 дня, на двадцатый день Диане и Миллсэпсу пришлось ускорить бег, потому что они находились в 6,5 км от парома на Окракок, который отчаливал в час дня, а успеть на него было необходимо. Они сели на паром за считаные минуты до отправления, и паромщик ответил им на вопрос, что за «гул самолета» они слышали: «Должно быть, вы прошли через торнадо»[85], — удивился он. Два дня спустя Ван Дерен поднялась на двадцатишестиметровую дюну в парке Jockey’s Ridge State Park и тем самым завершила маршрут с новым рекордом: 22 дня, 5 часов и 3 минуты. «Это, — сказала она небольшой группе поддержки, — самое сложное, что мне когда-либо удавалось сделать»[86].

Нейропсихолог Дон Гербер, работавший с Ван Дерен в клинике Крейга в Денвере, опубликовал статью в журнале Runner’s World. Он предположил, что именно благодаря операции на мозге она могла начать бегать лучше. Часть мозга спортсменки была повреждена, поэтому «мозг Дианы воспринимает боль не так, как ваш или мой», — писал автор.

Ван Дерен отвергает это предположение. «Все думают: “О, отлично, ты не чувствуешь боли”, — утверждала она в собственной статье. — Это ерунда. Что значит “я не чувствую боли”?[87] Я чувствую ее. Я просто прорываюсь сквозь нее». И это правда: страдания спортсменки во время гонки в Северной Каролине были очевидны.

Однако трудно отделаться от ощущения, что то, как Ван Дерен переносит требующие выносливости длительные нагрузки, в корне отличается от того, как это происходит у большинства людей. Она не может прочесть карту или определить, где именно находится сейчас на маршруте, поэтому не думает о пути, который еще предстоит преодолеть. Она также не зацикливается на уже затраченных усилиях. «Я могла бы бежать уже две недели[88], но, если бы кто-то сказал мне, что сегодня первый день гонки, — пошутила она однажды, — я бы сказала: “Отлично, давайте начнем!”». У нее просто нет выбора, кроме как сосредоточиться на задаче движения вперед: шаг, затем еще один. Из-за частичной потери способности ощущать время ей не приходилось решать задачу распределения сил по дистанции и поддержания нужного темпа. Она всегда в роли зайца, а не черепахи. Это, если отбросить Эзопову мораль[89], имеет свои преимущества.

Чтобы испытать волшебное чувство борьбы разума с мышцами, нет ничего лучше, чем стоять на финише Comrades Marathon — самого большого, старого и престижного ультрамарафона в мире[90] (он длиннее стандартной марафонской дистанции в 42 км), — когда стрелка часов приближается к двенадцати часам, моменту закрытия финиша. Когда спортсмены вбегают на крикетный стадион в прибрежном городе Дурбан, они преодолели 90 км по беспощадным холмам под яростным южноафриканским солнцем, их четырехглавые мышцы истерзаны спусками не меньше, чем легкие от подъемов (в нечетные годы маршрут проходит в обратном направлении, заканчиваясь в городе Питермарицбург, дальше от моря).

В 2010 году я был в числе тысяч зрителей на стадионе, отсчитывая последние секунды, когда директор соревнований занял свое место на финишной прямой спиной к приближающимся бегунам и направил стартовый пистолет в небо. Чтобы попасть в список пробежавших дистанцию и получить желанную медаль финишера, необходимо пересечь линию до того, как будет произведен выстрел, знаменующий истечение двенадцати часов с момента старта. Собрав последние резервы силы воли, бегуны, находящиеся уже почти у цели, изо всех сил заставляют шевелиться разбитые ноги, чтобы сделать последний, отчаянный рывок. Раздался выстрел, и один человек, пошатываясь, пересек линию в 11:59:59; в нескольких шагах позади него другой бегун под звуки вувузел, издевательски вещающих о поражении, отскочил от бесцеремонных охранников, сцепивших руки и перекрывших финишный коридор.