Вымпел спецназ ФСБ России - [18]

— Мне с ними просто очень повезло. Ульшину я очень благодарен за образ барана. Мне кажется, это кульминация книги, когда он, бывший заложник, говорит, что чувствовал там себя бараном. Потому что это относится не только к Буденновску, а вообще к жизни.

Все мыслящие люди проходят через это «баранство». По крайней мере, мужики. Я за женщин не могу говорить, а мужики всегда чувствуют, когда что-то где-то они не могут сделать так, как надо, а делают так, как легче и проще.

Ульшин в книге рассказывает про вертолетчика, который попал в заложники и признал, что «летун». Не юлил, не оправдывался. Террористы его расстреляли. А другой был милиционер. Ему сказали: лезь под стол и кукарекай, тогда в живых оставим. Он все исполнил. И выжил. Потом даже его чем-то наградили, когда все закончилось.

— Поразительный эпизод рассказывает хирург Скворцов. Как он во время штурма заставил себя высунуться в окно — под обстрел, чтобы побороть страх.

— Скворцов никому не дает интервью уже лет десять. По моей просьбе одна журналистка подсунула ему мою первую книгу — «Люди «А». Он ее прочел за ночь. Ему понравилось, и он согласился со мной встретиться.

— Как вы вышли на чеченца, который был в банде Басаева?

— Помог Владимир Попов, он в 1995 году был начальником отдела по борьбе с организованной преступностью УБОП при УВД Ставропольского края. В моей книге он рассказывает про план ликвидации в больнице Басаева, который предлагали сотрудничавшие с ним чеченцы.

План этот остался неосуществленным, потому что поступил приказ о штурме. Но если бы тогда Басаева удалось убрать, проблем в последующие годы было бы гораздо меньше. Он у них был самым талантливым полководцем. За всеми терактами стоял. Знал, где рискнуть, а где отойти. Все его операции — они очень качественно выполнены.

Чеченец, с которым меня свел Попов, рассказывал, какая у Басаева была идея: он выставляет условия российским властям о выводе войск из Чечни, а сам сидит в больнице с заложниками и ждет их реализации. Ждет, чтобы федералы закончили боевые действия. Потом ждет, чтобы вывели войска. Потом требует подписания Россией договора о капитуляции и признании Ичкерии независимым государством.

Если бы не вот этот наш неудачный штурм, он сидел бы в больнице хоть два месяца.

— Каким же образом Басаеву помешал штурм?

— Он продолжался четыре часа. У нас были убитые и раненые. Их необходимо было эвакуировать с поля боя. Для того чтобы их эвакуировать, мы устроили массированный обстрел стен больницы. Мы хотели забрать своих и отойти. А террористы поняли этот массированный обстрел как новый натиск. И его они уже отразить не смогли бы, потому что у них заканчивались боеприпасы. Поэтому они объявили, что временно прекращают огонь, чтобы отпустить рожениц и тяжелораненых.

Если бы штурм после этого возобновился, они бы уже не отстреливались, а взорвали больницу. Подвал был полностью заминирован.

Но и вынуждать нас исполнять их условия по сценарию Басаева они уже тоже не могли: запас боеприпасов был почти исчерпан.

Таким образом мы избавились от полного позора, который был бы неминуем, если бы затея Басаева исполнилась. И я не могу поэтому однозначно сказать, что руководители операции принимали неправильные решения.

Степашин (министр МВД) говорит у меня в книжке: «Для вас это поражение, вы не выполнили приказ, не освободили заложников. Но своим 4-часовым боем вы заставили Басаева отказаться от своего сценария, это главное».

— Почему вы дали такое название своей книге — «Буденновский рубеж»?

— Для меня это действительно был рубеж.

Я был 30-летним парнем. У меня было очень простое восприятие жизни. Я вырос в военном городке в семье военного. Мне все было понятно: где белое, а где черное.

Но после того, что я увидел в Буденновске, я понял, что слишком схематично воспринимал жизнь. И главное, понял, насколько плоха война. Настоящая. Когда заложники в 30 метрах от меня. У меня в руках убийственное оружие. По моим товарищам палят, пытаются их убить. А заложники просто стонут: «Не стреляйте». И это четыре часа продолжается.

И когда я все это увидел, во мне переворот произошел. Он, может, не сразу обозначился. Но я начал меняться. Через пять лет решил закончить с боевой активностью. Пошел в науку. Защитил диссертацию по психологическим особенностям освобождения заложников. Стал книги писать. И вот пришел к тому, что написал такую книгу о том, что не бывает белого и черного, и чтобы победить врага, надо понять, почему он врагом стал.

— Как все-таки следовало поступить с террористами в Буденновске? Взять больницу штурмом и не убить при этом заложников было нереально. Значит, надо было выполнять их условия и отпускать их? Или все-таки убивать вместе с заложниками?

— Мое мнение: их надо было ликвидировать по дороге, когда они уехали из больницы и двигались в Чечню.

— Почему этого не было сделано?

— Ответ на этот вопрос — у меня в книге. Мне было непросто его найти. Но все-таки удалось. Читайте и все узнаете.

— Но террористы уехали под прикрытием заложников. Они ведь взяли с собой из больницы 150 человек. И с ними были еще депутаты, журналисты, милиционеры. Они бы тоже погибли в таком случае.