Выход из одиночества - [2]

- Пожалуйста, Королевский институт, жилой корпус номер "5Б". Знаете? Новый.

В конце концов то, что его пригласили в столицу в лабораторию самого Нормана ди Эвора было фантастическим везением. Так могло повезти только раз. Ани должна была понимать... Она и понимала. Прикусив нижнюю губу, она смотрела ему вслед. Ну не мог же он так сразу открыто поселить у себя женщину! Конечно, положение получалось не из приятных. И сегодня, тащась к ней в вагоне подземки, он дуыал об этой прикушенной губе...

Но и тогда и теперь она держалась великолепно. Даже странно. Тем более она ведь знала - это его не обманет: он воспринимал не слова и не маску лица. Это его свойство Анн называла "проводничок". Действительно, он будто касался невидимого нервного проводничка, другой конец которого проникал в собеседника. Что-то способствующее этому было в нем, наверное, от рождения. Но по-настоящему он нашел свой "проводничок" гораздо позже - когда в руки ему попалась рукопись Нормана ди Эвора "Создадим телепата". Семьдесят листочков тонкой папиросной бумаги, снятые кем-то на "Эре". Говорили, что Эвор так и не решился ее издать. Жиль же нашел, что это прекрасное педагогическое пособие.

- Не волнуйся, хозяйка - женщина практичная. А сдать комнату в этом районе не так-то просто. - Ани обернулась к нему, сделала насмешливую гримаску.

Забавная гримаска. Она появлялась, когда было что-то смешное. Дома, в Ирпаше, Жиль нарочно наводил ее на разговоры о педсоветах. Школьные педсоветы - не маленькие короткие беседы двух-трех педагогов, а большие, торжественные - смешили ее... То есть Жиль подозревал, был уверзн, что смех этот от испуга, что на самом деле они приводили ее в ужас. Он как будто видел, как она забивается в самый последний ряд, как сидит притаившись... Но после, дома, страх вымещался смехом, она передразнивала председателя, "переводила" благопристойные речи. Однажды передразнила сама себя, как директор врет с председательского места, а она мучительно краснеет, чуть сдерживаясь, чтоб не залезть под кресло...

И теперь гримаска была совершенно естественная. Совершенно.

А ситуация получилась, конечно, паршивая. Жиль думал об этом всю неделю, валяясь на тахте в своей новой ассистентской квартире, тыкая сигаретой в паркет. Ну что он может ей предложить? Жениться на ней надо было в Ирпаше. Почему они тогда не поженились? Теперь это было слишком сложно. Действительно, сотрудник Королевского института не мог, оказывается, жениться как простой смертный. Требовались анкеты, биографии. Будущую жену полагалось представить ректорату. Ну не мог же он в самом деле начинать все с хлопот о свадьбе! Он еще должен был входить в этот новый мир - Королевский институт... И, возможно, с женой это будет куда сложнее. Нет, теперь он жениться не мог. Вероятно, ему вообще не следовало тащить Ани в Этериу. Во всяком случае, не сразу. Разумеется, виноват он один. Хотя, собственно, уговаривать ее не пришлось; он не помнит, чтоб пришлось ее уговаривать. Но все равно он был готов к упрекам. Возможно, именно за упреками он к ней и приехал...

Но упреков не было - Ани смеялась. Пряди волос от смеха выпадали из прически. Неужели ей было весело? В самом деле?.. Она выдала себя лишь раз - обошла его по дуге там, в передней. Но это вовсе не упрек, с чего он взял, что это упрек? Это могло означать что-то совсем другое, например, что она отвыкла от Жиля, что столичная жизнь была приятна и без него... Жиль подошел ближе, заглянул сбоку ей в лицо: "проводничок" был не безотказен... В самом деле, жизнь в столице могла понравиться, тем более у нее новая работа, коллеги...

- Ты что-то хочешь спросить?

- Хочу. Как тебе этериуанские джентльмены? - Он постарался произнести вопрос как шутку.

- Тебя это волнует?

- Простая любознательность.

Она ставила на стол чашки, сначала одну, потом другую. Подложила под них салфетки. Высыпала из кулька печенье. При этом она ходила по кухне. Когда она отворачивалась, он скучал. Скучал ту самую минуту, что она не смотрела. Он помнил это чувство еще по Ирпашу. Когда она отходила слишком далеко, он двигался за ней. Она промывала кофейник. Озабоченный хозяйством нахмуренный лоб. Повариха она была не очень, любая кухонная операция поглощала все ее внимание, он знал это по Ирпашу. Он наезжал к ней тогда вечерами, они готовили ужин, а лоб был нахмурен, и это его озадачивало, вызывало робость.

- Все возвращается на круги своя. - Он сказал это тихо.

- Что? - Она быстро закрыла кран, взглянула с интересом, потом, поняв, улыбнулась, дрогнула ямочками. - А разве мы с них сходили?

Как будто в темноте зажгли свет. Горячая радость толкнула его вперед.

- Не сходили. Но я соскучился.

Ани смеялась. У нее были изогнутые вверх губы. Обветренные.

- Хозяйка! Слышишь? Хозяйка! Берегись дракона! - кричала она, отступая. Она махала на него руками, мотала головой так, что ее волосы били его по лицу то справа, то слева.

- Бойся злого дракона! - Она хохотала.

А он только улыбался и двигался за ней шаг за шагом, пока ей некуда стало отступать.

...Молочный туман заполнял луг. Жиль раздвигал траву. Трава была высокая, била по плечам мокрыми метелками, от этого и от предчувствия встающего где-то солнца по спине шли мурашки.