Выход - [186]

– Я знаю ответ. Вы меня отпустите?

– Зачем нам тебя отпускать? Здесь хватает наручников и камер. Мы можем тебя запереть здесь, чтобы ты разделил нашу участь. Это может не удержать их от бомбардировки. А может, и удержит.

– Скорее всего, нет. Я использовал все, что мог, пытаясь остановить самое плохое развитие событий. Выполнение моих требований стоило для них многого… – он кивнул на экраны, где наемные полицейские и ушельцы стояли друг против друга под целым балдахинол дронов. – Люди, жаждущие крови, не будут переживать, если я сгину вместе со всеми. Это приведет к дестабилизации некоторых вещей, однако послужит примером, если вдруг в будущем повторится нечто подобное. Знаете, я не единственный влиятельный человек, связанный с кем-то на вашей стороне. Наглядные примеры – самые дорогие. Очень неразумно отказываться от них, когда они настолько доступны.

– Они не станут вас убивать, – сказала Лимпопо, – только не Джейкоба Редуотера. Мы видели ваши должности в правлении разных компаний. Слишком много людей очень много вам должны, очень сильно зависят от вас…

Итакдалее перебил ее. Это смотрелось очень странно – Лимпопо спорила со своими ключицами:

– Это означает, что есть люди, жаждущие оказаться на его месте.

Редуотер, как мог, пожал плечами.

– Вы оба правы. Если я умру здесь, много чего накроется медным тазом. Но весьма влиятельные люди получат шанс стать еще более влиятельными. Причина, по которой мне разрешили сделать то, что я сделал, заключается в полностью застрахованном риске. Они будут рады, если я умру, будут рады, если останусь в живых.

– Наверное, он делает свой скан ежедневно после завтрака, – продолжил Итакдалее с машинной самоуверенностью, – а к ужину его уже поднимут на огромном кластере.

– Не так часто. Но у меня есть текущее состояние, и они выполняют формальный прогон моих симов. Там очень сложные вопросы в части официального утверждения завещания, поэтому к ужину точно не успеют.

Гретил ненавидела его за то, что его прижали к земле на враждебной территории, а он оставался спокойным и сохранял контроль над ситуацией.

– Грет?

– Извини, я почти что забыла о тебе. Мне нужно идти, дорогая. Я люблю тебя. Я люблю детей. Вы – весь мой мир.

– Мы тоже тебя любим, – она плакала. Гретил начала моргать, чтобы тоже не заплакать. Джейкоб Редуотер пристально наблюдал за ней.

Затем Ласка удивленно вскрикнула. Гретил вздрогнула.

– Что случилось? – Она посмотрела на мониторы и охнула.

Наемные полицейские отступали, сохраняя строй, в свои бронетранспортеры, которые по одному уезжали в установленном порядке. Полицейские не отводили глаз от тюрьмы, дожидаясь своей очереди погрузки. Это само по себе было удивительно, однако одна из полицейских выбежала из рядов, сняла шлем, бросила ружье, как те другие, ранее, а затем побежала к ушельцам. Еще двое сделали то же самое. Упорядоченное отступление перестало быть упорядоченным. Полицейские начали топтаться на одном месте. Многие выглядели так, как будто вслушивались внимательно в голоса, которые раздавались у них в шлемах. Некоторые взахлеб разговаривали друг с другом. Они выкрикивали насмешливые дружеские прощания тем, кто перешел на другую сторону.

Джейкоб Редуотер был в полной растерянности. Он смотрел на это действо, лежа на полу и выгибая шею. Выражение на его лице как никогда раньше приблизилось к ужасу, Гретил даже не мечтала увидеть нечто подобное.

– Что ты думаешь, Джейкоб? – насмешка в голосе Гретил была непреднамеренно злобной. – Они уходят, чтобы потом разбомбить нас и послать сообщение всем остальным? Или убираются, прежде чем фондовый рынок рухнет окончательно и их тяжелый труд охранников закончится полным провалом?

– Можно мне сесть?

– Это не от меня зависит.

Парни посмотрели друг на друга и поднялись. Он сел, растирая свои плечи.

– Я ухожу. – Он все еще был в замешательстве от новостей. Один из бронетранспортеров резко остановился, из него вылез полицейский и дезертировал.

Гретил смотрела на него. Он все еще выглядел горделиво и несгибаемо, вооруженный чувством собственного достоинства.

– Джейкоб, я знаю, что в мире всегда будут люди вроде вас. Богатые люди.

Люди, которые считают, что другие люди очень похожи на них. Люди, которые считают, что нужно или брать, или отдавать. Мы никогда от этого не избавимся. Это первобытный страх, эгоизм карапузов. Вопрос в том, должны ли такие люди, как вы, определять жизнь дефолтного мира. Можете ли вы воплотить в жизнь все наши опасения, уничтожить нас, прежде чем мы уничтожим вас, так как вы считаете, что мы все легковерные лопухи, если не попытаемся уничтожить вас первыми. Этот дефолтный мир было гораздо проще поддерживать, когда у людей имелся недостаток. Когда у нас не было достаточно данных. Когда мы не могли общаться друг с другом.

– Понятно, – в его голосе не звучало ни нотки сарказма, отчего он казался еще более саркастическим.

– Мы не строим мир, в котором не будет жадности, Джейкоб. Мы пытаемся создать мир, в котором жадность будет считаться извращением. Где пытаться подгрести все к себе, вместо того, чтобы раздать ближним, будет считаться измазыванием себя в дерьме. Плохим. Неправильным. Наша победа не означает того, что вам нужно будет перестать оставаться жадными. Она будет означать, что люди будут стыдиться вас, жалеть и пытаться держаться от вас подальше. Вы можете оставаться настолько жадным, насколько захотите, но никто не будет вас за это ценить.