Выход А - [4]
Я поехала в редакцию. До встречи с издателем Юрой я хотела посмотреть верстку сложного интервью с одним нервным актером, но на сервере ее не оказалось. Я начала звонить арт-директору, явно разбудила, попросила прислать верстку в почту, поняла по косвенным признакам («А? Сейчас поищу»), что макет еще не верстался. Разозлилась, подписала две менее сложные полосы, открыла третью, ужаснулась, позвонила фоторедактору и двум своим замам, застала всех троих в лифте по дороге в редакцию. Пока разбирались, почему у нас в номере два одинаковых заголовка и две почти одинаковые фотографии, я пропустила четыре звонка от издателя Юры.
«Что же он от меня хочет, настойчивый наш, – думала я, спортивной ходьбой направляясь к его кабинету. – О премиях, что ли, поговорить? Что их снова не будет?»
– Садись, Антонина, хочешь кофе?
Как только Юра произнес это ласковым тоном, я поняла, что дело плохо. Юра – робот в человеческом костюме и ботинках. Прямо скажем, не эмпат, но умеет изображать сочувствие, и этим фейк-сочувствием от него разит за три тысячи миль.
– Нет, спасибо, – это я о кофе. – Ты хотел поговорить?
– Хм-хм-хм… – это Юра зашелся в притворном горе. – У нас качественный продукт.
Честное слово, я думала, он снова о кофе. Но нет, он о моем журнале.
– …очень качественный продукт. Для имиджа издательского дома он полезен. Все эти интервью с умными людьми, грамотный русский язык, эксклюзивные фотографии, небанальный подход.
Я знала этот текст – Юра сам написал нам его для медиакита и настоял на том, чтобы мы его опубликовали.
– …но имидж – ничто, – это Юра пошутил. – Вы не собираете рекламу. Продаетесь нормально для своего сегмента, но в данный момент для издательского дома этого недостаточно. Да что я говорю, ты и сама это знаешь.
Юра улыбнулся мне отечески. Как будто я вернулась с дискотеки на полчаса позже, но папочка готов меня простить.
– Но в нас не вкладывали никаких средств с самого запуска, – я попыталась. До сих пор рада, что попыталась, пусть и без толку. – Я уверена, что минимальные затраты на минимальную рекламную кампанию вскоре бы окупились. Плюс, есть спецпроекты. Рекламодатели любят наши спецпроекты, и я сама несколько штук продала, ходила по встречам…
– У вас слишком дорогие фотографии и печать дорогая!
– Давайте подумаем, как снизить затраты на нее, вместо того чтобы менять логотип в третий раз за два года.
– Мы меняли его не от хорошей жизни, Антонина!
– Да, но из-за этого читатели перестали узнавать свой журнал!
– Да, все пять ваших читателей!
– У нас вполне приличный тираж для нашего сегмента, ты сам это сказал. И я сейчас о реальных цифрах, а не о тех, что мы пишем в выходных данных.
– «Звезды и правда» сделали миллион в первые несколько выпусков!
– Ты считаешь, «Звезды и правда» тоже имиджевый проект? Наш издательский дом всегда гордился тем, что не выпускает такие журналы.
– Но миллион, Антонина. Посмотри на их заголовки!
– На какие заголовки? «Николая Баскова преследует внебрачный енот»?
– Я не говорю, что вам нужны такие же!
– Вообще-то ты только что это сказал.
И тут я поняла, что все уже решено. Без меня. Я знала, что наш журнал вряд ли когда-либо достигнет уровня «Звезд и правды». А если достигнет, то не с этой командой, да и слава богу. Мы пробовали добавить ему гламурности и чуть не потеряли лояльную аудиторию. Мы экспериментировали с выносами на обложке, самой обложкой и логотипом, и мало продвинулись. Нашему милому интеллигентному Notebook, или просто Буку, который каким-то образом выживал на энтузиазме редакции и нескольких тысяч читателей, могло помочь только чудо. Или большая рекламная кампания. Чудо на тот момент было более вероятным, и оно не произошло.
– Когда нас закрывают? – Я подумала вдруг о Катерине Х. Юре удалось то, что тебе, Катя, не под силу. Вот теперь горе шевелилось во мне и болело изо всех сил.
– Этот номер последний. Подчиненным и рекламодателям пока говорить нельзя – снимут последние рекламные полосы, и тогда придется увольнять всех с минимальным выходным пособием.
– Угу, еще бы.
– …и тебе нужно съездить в Суздаль.
– Почему не в Иерусалим, например?
– В Суздале выездное мероприятие топ-менеджмента, ты забыла?
– Так я уже не топ-менеджмент.
– Об этом никто не должен знать, пока не будет официального объявления.
– А команда?
– Кого сможем, пристроим в издательском доме. Но сразу скажу, зарплаты сохранить вряд ли получится.
И я пошла обратно. Я шла через всю редакцию к своему столу так, будто меня гнали через строй. Все эти люди имели право в меня плюнуть или стукнуть палкой. Вместо этого они работали над номером, который уже не выйдет. Вскоре мне предстоит уволить всех, а пока я даже не имею права сказать им об этом – придется читать тексты, выбирать фотографии, утверждать полосы. Играть в топ-менеджмент.
– Майка, – позвала я. – Ты на машине?
– Ага, – сказала Майка. – Поэтому и опоздала, парковка заби…
– Давай возьмем Лисицкую и съездим пообедать.
– Ну давай, – легко согласилась Майка, хотя мы сроду не ездили никуда обедать и питались в лучшем случае сэндвичами из автомата, и то ночью. – Только Лисицкая курит и ругается с Лисицким в данный момент.
«Слова… будто подтолкнули Ахмада. Вот удобный случай бежать. Собак нет, ограждения нет, а в таежной чащобе какая может быть погоня. Подумал так и тут же отбросил эту мысль. В одиночку в тайге не выживешь. Без еды, без укрытия и хищников полно.…В конце концов, смерти никому не дано избежать, и гибель на воле от голода все-таки казалась ему предпочтительнее расстрела в одном из глухих карцеров БУРа, барака усиленного режима».Роман опубликован в журнале «Неман», № 11 за 2014 г.
Эта книга написана для тех, кто очень сильно любил или все еще любит. Любит на грани, словно в последний раз. Любит безответно, мучительно и безудержно. Для тех, кто понимает безнадежность своего положения, но ничего не может с этим сделать. Для тех, кто устал искать способ избавить свою душу от гнетущей и выматывающей тоски, которая не позволяет дышать полной грудью и видеть этот мир во всех красках.Вам, мои искренне любящие!
«Одиночество среди людей обрекает каждого отдельного человека на странные поступки, объяснить смысл которых, даже самому себе, бывает очень страшно. Прячась от внешнего мира и, по сути, его отрицая, герои повести пытаются найти смысл в своей жизни, грубо разрушая себя изнутри. Каждый из них приходит к определенному итогу, собирая урожай того, что было посеяно прежде. Открытым остается главный вопрос: это мир заставляет нас быть жестокими по отношению к другим и к себе, или сами создаем вокруг себя мир, в котором невозможно жить?»Дизайн и иллюстрации Дарьи Шныкиной.
Человечество тысячелетиями тянется к добру, взаимопониманию и гармонии, но жажда мести за нанесенные обиды рождает новые распри, разжигает новые войны. Люди перестают верить в благородные чувства, забывают об истинных ценностях и все более разобщаются. Что может объединить их? Только любовь. Ее всепобеждающая сила способна удержать человека от непоправимых поступков. Это подтверждает судьба главной героини романа Юрия Луговского, отказавшейся во имя любви от мести.Жизнь однажды не оставляет ей выбора, и студентка исторического факультета МГУ оказывается в лагере по подготовке боевиков.
Борис Александрович Кудряков (1946–2005) – выдающийся петербургский писатель, фотограф и художник. Печатался в самиздатском сборнике «Лепрозорий-23», в машинописных журналах «Часы», «Обводный канал», «Транспонанс». Был членом независимого литературного «Клуба-81». Один из первых лауреатов Премии Андрея Белого (1979), лауреат Международной отметины им. Давида Бурлюка (1992), Тургеневской премии за малую прозу (1998). Автор книг «Рюмка свинца» (1990) и «Лихая жуть» (2003). Фотографии Б. Кудрякова экспонировались в 1980-х годах на выставках в США, Франции, Японии, публиковались в зарубежных журналах, отмечены премиями; в 1981 году в Париже состоялась его персональная фотовыставка «Мир Достоевского».
Сборник стихотворений и малой прозы «Вдохновение» – ежемесячное издание, выходящее в 2017 году.«Вдохновение» объединяет прозаиков и поэтов со всей России и стран ближнего зарубежья. Любовная и философская лирика, фэнтези и автобиографические рассказы, поэмы и байки – таков примерный и далеко не полный список жанров, представленных на страницах этих книг.В четвертый выпуск вошли произведения 21 автора, каждый из которых оригинален и по-своему интересен, и всех их объединяет вдохновение.
Это вторая книга Яны Жемойтелите, вышедшая в издательстве «Время»: тираж первой, романа «Хороша была Танюша», разлетелся за месяц. Темы и сюжеты писательницы из Петрозаводска подошли бы, пожалуй, для «женской прозы» – но нервных вздохов тут не встретишь. Жемойтелите пишет емко, кратко, жестко, по-северному. «Этот прекрасный вымышленный мир, не реальный, но и не фантастический, придумывают авторы, и поселяются в нем, и там им хорошо» (Александр Кабаков). Яне Жемойтелите действительно хорошо и свободно живется среди ее таких разноплановых и даже невероятных героев.
Что может связывать известного политтехнолога и профессионального наемника, преуспевающего финансиста и бывшего автослесаря? Они не виделись с конца восьмидесятых, судьба, будто бы забавляясь, пыталась их свести вновь и разводила в разные стороны за мгновение до встречи. Героев этой книги не хочется жалеть — они сами потеряли то, чего должно было хватить на всю жизнь. Героев этой книги можно уважать — они барахтались до последнего. Эта книга о том, как просто перестать быть друзьями и как трудно без них. Все имена вымышлены, любые совпадения случайны.
Если и сравнивать с чем-то роман Яны Жемойтелите, то, наверное, с драматичным и умным телесериалом, в котором нет ни беспричинного смеха за кадром, ни фальшиво рыдающих дурочек. Зато есть закрученный самой жизнью (а она ох как это умеет!) сюжет, и есть героиня, в которую веришь и которую готов полюбить. Такие фильмы, в свою очередь, нередко сравнивают с хорошими книгами — они ведь и в самом деле по-настоящему литературны. Перед вами именно книга-кино, от которой читатель «не в силах оторваться» (Александр Кабаков)
Многие из тех, кому повезло раньше вас прочесть эту удивительную повесть Марианны Гончаровой о Лизе Бернадской, говорят, что не раз всплакнули над ней. Но это не были слезы жалости, хотя жизнь к Лизе и в самом деле не всегда справедлива. Скорее всего, это те очистительные слезы, которые случаются от счастья взаимопонимания, сочувствия, нежности, любви. В душе Лизы такая теплая магия, такая истинная открытость и дружелюбие, что за время своей борьбы с недугом она меняет жизнь всех, кто ее окружает. Есть в повести, конечно, и первая любовь, и ревность, и зависть подруг, и интриги, и вдруг вспыхивающее в юных душах счастливейшее чувство свободы. Но не только слезы, а еще и неудержимый смех вызывает у читателей проза Гончаровой.