Вычислитель + Язычник - [3]

– Язычник, – пояснил Эрвин.

– Что? Кто? – Истратив на визг запас воздуха, Кубышечка поперхнулась, со всхлипом вдохнула и закашлялась, давясь мошкарой.

– Язычник. Так зовут эту тварь. Языкастая потому что. Что-то близко от берега. Пари держу, там яма.

– Много их тут? – нервно спросил мужчина лет пятидесяти с внешностью клерка, утирая рукавом залысый череп.

– Хватает. Этот еще маленький.

– Как же мы дойдем до этих… как он назвал? До Счастливых островов?

– Никак, – мрачно отозвался чернявый живчик помоложе. – Передохнем по пути. Да и нет никаких Счастливых островов, сказки это.

– Кажется, я велел всем назваться, – негромко обронил Юст.

– Не ты, а он. – Рыжеволосая девушка указала на Эрвина. – Только не велел, а предложил. – Демонстративно повернувшись к Эрвину, она назвала себя: – Анна-Кристина.

– Я буду звать тебя Кристи, – сказал Эрвин.

– Это имеет значение?

– Так короче. На болоте все имеет значение, в особенности лишние четверть секунды.

– Закрой хайло, ты, ублюдок! – Не сводя с Эрвина пристального взгляда, Юст подался вперед. – Будешь делать то, что я скажу, иначе… – Движение желваков должно было показать строптивцу, как с ним может быть «иначе». – Уразумел или помочь?

– Помочь. – Эрвин ухмыльнулся.

Угрожающе оскалившись, Юст двинулся к нему. Волк волком. Шевельнулся и Хайме – с явным намерением зайти со спины. Кое-кто отшагнул назад, не желая вмешиваться.

– Между прочим, – вразумляюще сказал Эрвин, – разборки среди осужденных квалифицируются как попытка помешать исполнению приговора суда. Во всяком случае, до тех пор, пока мы маячим в пределах прямой видимости. Солдаты обязаны вмешаться. Хочешь получить в задницу снотворную капсулу, Юст? Можешь поспать, впереди у тебя еще почти десять часов…

– А потом тебя поджарят, – плотоядно улыбнулась Кристина, мотнув рыжей прядью. – Будет жареная волчатина. А из этого гаденыша, – указала она на Хайме, – жареная крысятина.

Юст Полярный Волк подвигал желваками, но ничего не сказал и отступил на шаг. Конвойные солдаты удобно расположились на граните, с ленивым любопытством наблюдая за приговоренными. Некоторые поднялись на наблюдательную площадку вышки.

– Сейчас для них начнется самое интересное, – вполголоса буркнул Эрвин.

– А что? – спросила Кристина.

– Будем делить снаряжение.

Круто повернувшись, Эрвин направился к металлическому ящику. Было ясно видно, что свою долю он не уступит никому, даже Юсту, и лишь во избежание свары хочет оказаться у ящика первым.

Глава 2 Берег

Избежать свары все-таки не удалось. До поножовщины не дошло, и то ладно. Хотя среди того, чем департамент юстиции пожелал снабдить осужденных, ножи как раз имелись – десять дешевых изделий охотничьего образца в ножнах со шнурками для ношения на шее. Кроме того, ящик скрывал в себе десять легких рюкзачков, трехдневный запас пищевых брикетов в расчете на десятерых, стометровый моток прочной веревки, два топорика на пластмассовых рукоятях, десять пластмассовых же мисок, десять «вечных» зажигалок, два фонарика и компас.

Один захваченный нож Эрвин тут же сунул Кристине, другим взрезал штаны по швам на внутренней стороне бедер. Когда он покончил с этим делом, к ящику было уже не протолкаться: каждый спешил урвать как можно больше. Семь человек сопели, ругались, визжали, пытались отшвырнуть друг друга. Восьмой, громадный костлявый старик с пышной седой гривой, стоял в сторонке, глядя на копошащуюся человеческую кучу со снисходительным сочувствием.

– А ты, дед, что же? – спросил его Эрвин.

– Сильные отнимут у слабых, – отозвался тот густым звучным голосом. – Затем сильнейшие отнимут у сильных. Так хочет Господь, так тому и быть вовеки.

Эрвин улыбнулся углом рта.

– Где-то я это уже слышал. Не в церкви ли Господа Вездесущего? Миссионер с Осанны, надо полагать? За проповеди и загремел, паства заложила? Что ж не продолжаешь? Насчет того, что впоследствии хитрейшие отнимут у сильнейших, и это также угодно Богу?

– Господь Вездесущий пребывает повсюду, – был ответ. – Нет в мире ни былинки, ни частицы вне Господа нашего, ни толики малой. Ни мысли, ни поступка, ни шевеления бесцельного, ни дрожи на холоде, ни пота в жару. Бог в каждом человеке во веки веков, аминь.

– И поэтому любой поступок человека угоден Богу, следовательно, оправдан? – с иронией спросил Эрвин.

Глаза старца гневно вспыхнули.

– Богомерзкая ересь сочится из уст твоих! Любой поступок человека и есть поступок Бога!

– В том числе приговор суда?

– Господь посылает мне испытание, – с неколебимой твердостью ответствовал старик. – Он же пошлет мне спасение ради несения света истины заблудшим душам, погрязшим в неверии и ереси!

– Ты Ян Обермайер по кличке Скелет, – сказал Эрвин. – Я слышал о тебе. Зря ты заявился на Хлябь, у нас твоя секта под запретом. Или не знал?

– Господь знает, куда посылать своих чад. – Старик величаво отвернулся и стал смотреть на болото.

Тем временем схватка за снаряжение подошла к закономерному концу. Над металлическим ящиком, ухмыляясь, возвышался Юст Полярный Волк, и топорик в его руке грозил всякому, кто дерзнет приблизиться. Ближе других к Волку и тоже демонстрируя неудачникам глумливую ухмылку, замер в хищной позе Хайме Касада. Совершать без приказа пахана лишние движения он не дерзал, ограничившись перебрасыванием ножа из руки в руку – небрежно и не глядя.