Вычеркнутый из жизни - [25]

Добрых пять минут они молча шли по аллее, затем Булия покаянным тоном сказал:

— Простите меня, Мэфри. Она только было разговорилась… а я снова заставил ее спрятаться в свою скорлупу.

Пол крепко стиснул губы, чтобы не сказать резкости.

Глава XIII

Было уже около одиннадцати, когда Пол поднялся к себе в мансарду. Спать он не мог. Шагая по крошечному пространству между шатким умывальником и низенькой раскладной кроватью, Пол почти не слышал звуков, неизменно долетавших к нему по вечерам сквозь тонкие стенки: радио, игравшее внизу у индийского студента-медика; унылое посвистывание Джеймса Крокета, бухгалтерского клерка, жившего рядом и под эту мелодию обычно чистившего ботинки; скрип ступенек под ногами старого мистера Гарвина, бывшего аукционщика, спускавшегося вниз, чтобы наполнить кувшин водой. Сейчас Пол снова переживал волнующие события минувшего вечера.

Наконец он разделся и лег в постель. Но спал плохо, так как мозг его по-прежнему лихорадочно работал, а нервы были напряжены. Он обрадовался, когда небо засерело над трубами и первые проблески дневного света проникли в комнату сквозь грязное окно.

Весь этот день, работая в магазине, Пол был взвинчен и озабочен. Когда Лена Андерсен принесла ему из кафетерия завтрак, он съел сандвичи без обычного аппетита. По-видимому, она это заметила.

— Вы не любите ветчину? — серьезно и тихо спросила она.

Оторвавшись от своих мыслей, Пол поднял на нее глаза и заставил себя улыбнуться.

— Нет, люблю. Просто мне сегодня не хочется есть. — И добавил: — Вы чрезвычайно добры ко мне. Я помню, Херрис говорил, что мне будут давать здесь перекусить. Но вы приносите мне целый завтрак.

— Какой же это завтрак! Сандвичи — это не еда. Но, я надеюсь, вы обедаете вечером?

Он утвердительно кивнул. Несмотря на мрачное настроение, в каком пребывал Пол, ему приятно было то, что она стоит и разговаривает с ним. Не просто болтает, а словно бы с трудом, против воли, выдавливает из себя слова. Быть может, его молчаливые взгляды — а он так часто глядел на нее, что между ними уже как бы протянулась ниточка интимности, — побудили ее нарушить молчание. Казалось, каждый чувствовал, как одинок другой, и, очевидно, потому она и заговорила об этом.

— Вы, видно, живете один?

— Да, — признался он. — А вы?

— О нет. Я в этом отношении очень счастливая. — Тень гордости промелькнула по ее лицу. — У меня премилая квартирка — две комнаты в доме одних знакомых на Уэйр-террейс.

— Ну, это уже не квартирка, а целый дворец.

Лена кивнула, глядя куда-то в сторону. Жажда жизни и легкая грусть оттого, что жизнь не задалась, отразились в ее темно-карих глазах.

— Ничего, с расходами я справляюсь. Много работаю. Вечерами часто прислуживаю на банкетах. За это хорошо платят.

— А вы когда-нибудь ходите на танцы или в кино, как другие? — не без любопытства спросил он.

— Нет. — Лена передернула плечами. — Меня это не интересует.

Она постояла еще немного, рассеянно устремив взгляд куда-то вдаль, затем взяла пустую чашку Пола и с легкой улыбкой пошла назад в кафетерий.

Этот разговор не прошел незамеченным для некоторых востроглазых продавщиц, поскольку работы сейчас было не так уж много, и, когда Лена вернулась к своей стойке, одна из девушек, по имени Нэнси Уилсон, подтолкнула локтем соседку. Это была бойкая, обожавшая наряды девчонка, из тех, что околачиваются на Уэйр-стрит. На ней и сейчас был красный лакированный пояс, ажурные чулки и ботинки на пуговках с суконным верхом.

— Видала? — И она кивнула в сторону Лены. — Мисс Андерсен сегодня добрый час брала урок музыки.

— До-ре-ми! — пропела ее соседка.

— Эй, Лена, — с улыбкой окликнула ее другая девушка. — Ты что, договаривалась, чтоб тебе пианино настроили?

Все захихикали, но Нэнси Уилсон решила оставить за собой пальму первенства.

— Будь осторожна, Лена! — нежным голоском прожурчала она. — Обжегшись на молоке, подуй на воду.

Воцарилось неловкое молчание. Девушки сразу занялись своим делом, некоторые бросили на Нэнси сердитый взгляд. Лена, сделав вид, будто ничего не слышала, взяла приходо-расходную книгу и стала вносить в нее цифры. Обычно она добродушно отшучивалась. Но на этот раз ничего не сказала.

Пола на минуту заинтересовало, о чем они там говорят, но вскоре он об этом забыл. Он жил в состоянии напряженного ожидания, и ничто не могло надолго заинтересовать его: все мысли были заняты предстоящей встречей с Бэрт, и он с нетерпением считал оставшиеся дни.

Наконец наступила среда, и нервы Пола напряглись еще больше: его ждал нелегкий вечер. Он с трудом дотянул до конца дня. Они условились с Марком встретиться у «Бонанзы» в семь часов, и, как только магазин закрылся, Пол одним из первых покинул его. Поскольку Булия еще не было, он занял место под электрической рекламой на противоположном тротуаре и стал ждать, нетерпеливо поглядывая то в одну, то в другую сторону. Но вот, выныривая из-под спущенных наполовину железных ставен, начали появляться и другие продавщицы — они шли поодиночке или парами, болтая, взявшись под руку. Под конец появилась и Лена — в макинтоше и маленькой, далеко не новой, коричневой фетровой шляпке, под которую она старательно запрятала свои светлые волосы. Несмотря на скромную одежду, в ее грациозной, статной фигуре с высокой грудью, в том, как она шла, засунув руки в карманы макинтоша, было что-то привлекавшее внимание и радовавшее глаз. Провожая ее взглядом, Пол вдруг увидел, как Лена замахала рукой низенькой дородной пожилой женщине с несколькими пакетами в руках, показавшейся в толпе. Женщина нежно поцеловала Лену, и они вместе пошли в направлении Уэйр-стрит.