Выбор ведьмы - [39]

- Спи.

И я вдруг засыпаю, а последней моей мыслью было: как же уютно лежать у него на плече.

Она спит, уткнувшись носиком в мое плечо, а я чувствую, как бесится во мне зверь. Как же тяжело ему сопротивляться.

Он пожирает миллиметр за миллиметром, заставляя забывать чувства, и только она может остановить его. Ее улыбка, смех и радость, но я не могу ей этого дать. Не здесь, не в этой среде, где почти все поражены этой болезнью. И не при нем, когда он буквально рвет меня на части.

Неужели его чувствую только я?

Пошевелилась. Губы что-то шепчут. Тихий стон.

- Все хорошо, малыш, спи. - шепчу, целуя ее в висок, и она успокаивается.

Хотя о чем я. Он притворяется эмоциями и его не все способны отличить. Я тоже не сразу смог понять, что моя ярость и гнев вызваны не только смертью семьи, но и им.

Проклятая ведьма! Зачем? Чем многие поколения детей заслужили это? Почему мы превращаемся в монстров только за то, что ты любила того, кто причинял боль другим Мэвл? А причинял ли?

Чертова легенда!

Слова Сержа снова звучат в моей голове:

- Когда-то Мэвл были оберегаемыми своими хранителями. Нас даже так и называли Вардами. Мэвлами становились только самые нужные и их хранили как зеницу ока, но потом появилась пара, где мужчина был болен. Ему нравилась женская боль, особенно боль женщин Мэвл и он стал караулить их, насиловать и избивать до полусмерти. Озверев, Варды нашли его и убили. Перед этим он успел отпустить свою Мэвл, которую как ни странно любил, и она прокляла всех Вардов, заявив, что они наказали невиновного и за это сами теперь станут жестокими монстрами по отношению к своим Мэвл. И только искренне любящая пара сможет разрушить проклятие. Где женщина Мэвл даже не подозревает о проклятии, а мужчина держит себя в руках и не выпускает монстра на волю. Но мы не они. Я не могу его держать, и он то и дело вырывается на волю. А страдает она.

Даже вчера, в наш первый раз, я позволил ему вырваться. Не смог устоять против этого молящего взгляда полного желания быть моей и получить, наконец, желаемое удовольствие. Думал, что контролирую его, а на самом деле... Черт! Я даже не знаю, кто из нас был с ней в этот миг. Я или он? Черный страшный зверь, желающий растерзать ее и причинить ей боль. Он радовался, когда она вскрикнула от боли. Он праздновал, когда видел кровь на трусиках, и я хотел его убить за это. А еще за ее обморок, который напугал меня до смерти. Если бы не Марта, я бы отвез ее в больницу и в этот миг он рвался с цепи, пытаясь подчинить меня. Не смог. Я справился и защитил ее от него. А ведь он хотел снова...

Но утром поняв, что она на грани, я испугался еще сильнее. Мне пришлось снова укрощать его, иначе бы он ее добил, а я не мог это допустить. Бедная моя девочка.

Смотрю на нее. Нежная улыбка на губах. Интересно, что ей снится. Он рвется, желая стереть ее, но я не дам ему. Ведь она так красиво улыбается!

Почти физическая боль от когтей в моей душе. Использует ревность, намекая, что ей снюсь не я, но разве это имеет значение, если она вот такая расслабленная и почти счастливая. Нет, и пусть помрет от голода, потому что ее он не получит! Снова рывок. Образы ее в чужих объятиях. Кулаки сжимаются. Нет!

Как же я ненавижу его и себя за это!

Спрашивал деда. Он не верит в эту легенду. Приводит в пример себя и Марту. Мол, тоже любили и не сняли заклятие. Но я чувствую нечто поселившееся во мне. И даже какое-то время кормил его своими поступками из-за смерти семьи, а теперь вынужден платить за глупость. Зверь стал сильнее и я не всегда могу удержать его. Только любовь к ней спасает нас обоих. Моя любовь, которую я наконец признал, и зверя это бесит.

Глава 13

Затишье.

Именно затишье пугает меня сильнее всего, и именно оно становится для меня пыткой.

Это длится уже месяц. Между нами повисла тишина из недоговоренностей, сомнений и одиночества.

Как объяснить? Не знаю. Меня пугает этот взгляд, которым провожает меня Люк. Страшат люди вокруг и их недоумение, все чаще и чаще появляющееся в их глазах.

Так и хочется спросить, что происходит? Но боюсь, зная, что если спрошу и мне ответят, мой мир разлетится на куски, а я только начала привыкать к происходящему вокруг.

С той ночи, когда Люк спал в моей постели в последний раз, он почти не приходит ко мне ночью и даже на вечеринки с собой борет не чаще раза в неделю, хотя до этого мы ходили почти каждый день. А если мы там и оказываемся, я сижу рядом и смотрю на его расстроенное лицо, в то время как он пьет. И лишь изредка он, будто по пьяни, начинает ласкать меня. Горькое и одновременно такое желаемое удовольствие.

Сначала хозяин запрещал мне выходить из дома, а потом вдруг стал водить к Сержу и оставлять у него, при этом, запрещая покидать этот дом.

И если, в начале, я была рада нормальному общению и покою, то потом я стала ловить себя на злости. А когда поняла, что именно выводит меня из себя, испугалась.

Я впадала в состояние раздражения только при мысли, что сейчас он там, на очередной вечеринке ласкает другую.

В моей голове плотно застряли слова Овит и горечь, которая была в ее глазах в этот момент:

"Первый раз он ничем не может тебе помочь, а потом... потом все зависит только от его настроения и настроя."