Выбор. Стратегический взгляд (сборник) - [39]

Европа, полагающаяся в военном отношении на саму себя, ставшая, подобно Америке, политической и экономической державой глобального масштаба, поставит Соединенные Штаты перед мучительным выбором: либо расторгнуть союз с Европой, либо разделить с ней ответственность за проведение мировой политики. Уход могущественной Америки с западной периферии Евразийского континента будет равнозначен согласию на превращение Евразии в арену новых непредсказуемых конфликтов между главными евразийскими соперниками. Но и разделение власти в рамках симметричного глобального партнерства окажется нелегким и небезболезненным.

Политически мощная Европа, способная конкурировать с Соединенными Штатами экономически и притом не зависящая от них в военном отношении, неотвратимо начнет оспаривать верховенство Америки в двух регионах, имеющих для США жизненно важное стратегическое значение, – на Ближнем Востоке и в Латинской Америке. Сперва евро-американское соперничество даст о себе знать на Ближнем Востоке, не только по причине географической близости этого региона к Европе, но и прежде всего ввиду ее большей зависимости от добываемой там нефти. Принимая во внимание неприязненное отношение арабов к американской политике, авансы со стороны Европы имеют все шансы встретить здесь сочувствие, в то время как Израиль наверняка ожидает потеря привилегированного положения, которым он пользуется, будучи главным фаворитом США.

За этим, возможно, не замедлит последовать европейский вызов позициям США в Латинской Америке. У испанцев, португальцев и французов давние исторические и культурные связи с латиноамериканскими обществами. Националистические силы Латинской Америки будут приветствовать укрепление политических, экономических и культурных связей с уверенной в себе Европой, в результате чего пострадает традиционное господство США в этом регионе. Поэтому, если Европа станет экономическим гигантом и крупной военной силой в одном лице, сфера главенства США, вероятно, ограничится в основном Тихоокеанским регионом.

Очевидно, что серьезное соперничество между Америкой и Европой будет пагубным для них обеих. Однако на текущем этапе у европейцев отсутствуют мотивация и сплоченность, необходимые для создания мощной военной державы. И пока это так, стычки между Америкой и Европой вряд ли выльются в масштабное геополитическое состязание. Жалобами и беззубой критикой незаживающих ран не нанести. Однако, памятуя о взаимных обидах, причиненных трансатлантическими разногласиями вокруг Ирака, для американцев будет, наверное, благоразумнее поменьше укорять Европу в «недостаточности» ее военных усилий.

Европейцам тоже стоит аккуратнее взвешивать слова, выражая свое недовольство Америкой. Помимо традиционно характерных для европейской элиты претензий культурного характера (стремительно теряющих сейчас почву из-за широкой популярности в Европе американской массовой культуры), излюбленная тема для европейских критиков Америки – ее усилившееся стремление действовать на международной арене без оглядки на союзников. Упреки такого рода не новы: во времена «холодной войны» Америке часто пеняли на ее будто бы примитивный антикоммунизм, нежелание идти на компромиссы с Советским Союзом и чрезмерное внимание к вопросам военной готовности. Двадцать с лишним лет назад канцлер ФРГ Гельмут Шмидт пренебрежительно отзывался о политике США в области прав человека, благосклонно взирая на подавление диссидентов коммунистическими режимами. Ему не уступали французский президент Жискар д’Эстен, который позже с неменьшим высокомерием оценивал воинственность Рейгана, и его преемник Франсуа Миттеран, не сомневавшийся в тщетности усилий Буша по воссоединению Германии.

По окончании «холодной войны» критические выпады Европы в адрес Америки, именуемой мировым слоном в международной посудной лавке, участились и приобрели более изощренный характер. Исчезновение советской угрозы сделало антиамериканскую критику менее рискованной, а достижения европейской экономической интеграции выдвинули на передний план трансатлантические конфликты на экономическом фронте. Принятые Конгрессом США непродуманные законодательные акты, новые дотации фермерам и введение тарифов на импорт заметно укрепили уверенность европейцев в том, что приверженность Америки идее открытой глобальной экономики неискренна.

К этим воззрениям добавилось еще одно широко распространенное в Европе убеждение: Америка занимает удручающе несостоятельную позицию по глобальным вопросам, затрагивающим принципиально значимые долгосрочные перспективы человечества и потому требующим разработки общепринятых надгосударственных правил поведения. Особую ярость европейцев вызвал неожиданный категорический отказ США подписать Киотский протокол к Рамочной конвенции ООН об изменении климата – решение, на данном этапе похоронившее надежды на сколько-нибудь эффективные шаги в отношении болезненной для международного сообщества и политически взрывоопасной проблемы глобального потепления. Отказ Америки признать Международный уголовный суд также был воспринят как поступок, несовместимый с регулярно провозглашаемой Соединенными Штатами приверженностью правам человека, не говоря уже о том давлении, которое сами США оказывали на Европу, настаивая по завершении нескольких конфликтов в бывшей Югославии на международных процессах по обвинениям в военных преступлениях. Подобным же свидетельством американского своенравия и произвола европейцы сочли введение Соединенными Штатами экономических санкций против Ирана, Ирака, Ливии и Кубы, тем более что соответствующие администрации США пошли на поводу, вопреки собственной более здравой позиции, у некоторых политических групп внутри страны.