Выбор. Стратегический взгляд (сборник) - [13]

Через десятилетие в процессе третьего в истории США принципиального пересмотра подходов к национальной безопасности в фокусе внимания постепенно оказалась более широкая проблема – способность общества к сохранению на фоне почти неизбежного распространения и диверсификации оружия массового поражения непрерывных волнений в мире и растущей угрозы терроризма. Совокупное влияние этих факторов делает значительно более тесной взаимозависимость между состоянием дел на планете в целом и безопасностью американской территории.

Но даже если роль Америки в обеспечении безопасности ее союзников и – в более широком плане – поддержании общемировой стабильности оправдывает ее притязания на бо́льшую степень национальной безопасности по сравнению с реалиями других государств, все же времена абсолютной безопасности миновали – это непреложный факт. Защита территории заокеанских союзников США перестала служить дальним щитом для самой Америки. Но если военные специалисты уже давно обеспокоены складывающимся положением, то широкой общественности истина открылась лишь 11 сентября.

Безопасность Америки впредь следует рассматривать в неразрывной связи с международной обстановкой. Неудивительно, что после событий 11 сентября приоритетность волнующих общество вопросов изменилась: заметно снизилась значимость идеалистических целей, в то время как озабоченность собственной безопасностью заметно усилилась. Однако планирование в одностороннем порядке и нацеленность на единоличное обеспечение внутренней и международной безопасности не гарантируют долговременную безопасность. Поддержание беспрецедентного всеобъемлющего военного потенциала США и повышенной способности американского общества к выживанию необходимо подкреплять систематическими усилиями, направленными на расширение зон общемировой стабильности, устранением некоторых самых вопиющих причин политического насилия и поддержкой политических систем, признающих права человека и конституционные механизмы основополагающими. Отныне уязвимость Америки будет возрастать всякий раз, когда демократия за ее пределами окажется под угрозой отступления, а демократия эта, в свою очередь, станет более уязвимой, если Америка позволит себя запугать.

Центральный вопрос третьих «Великих дебатов» о национальной безопасности Америки – как опознать угрозу? Ответ во многом зависит от истолкования того, с кем происходит противостояние. Поэтому его интерпретация представляет собой не просто интеллектуальное упражнение, а стратегически важное действие, у которого есть несколько аспектов. Определение угрозы должно стать трамплином для мобилизации усилий государства. На основе его предстоит выявить, что именно поставлено на карту, а также не только обнаружить сущность угрозы, но и хотя бы отчасти уловить ее сложную природу. Оно должно позволить провести разграничение между неотложными и более долгосрочными задачами. И наконец, такое определение поможет выявить долговременных союзников, временных партнеров, скрытых оппонентов и открытых врагов.

Поскольку в Америке демократия, определение угрозы должно быть понятным обществу, чтобы то было готово выдержать материальные лишения, необходимые для отражения опасности. Для этого нужны ясность и конкретность, хотя при этом возникает соблазн прибегнуть к демагогии. Мобилизовать общество на длительное напряжение сил проще, если угрозу персонифицировать, идентифицировать как зло и тем более создать ее тиражируемый стереотип. В человеческом бытии, и особенно в международной жизни, ненависть и предубеждение несут значительно более мощный эмоциональный заряд, чем сочувствие или привязанность. Кроме того, эти отрицательные чувства легче поддаются выражению, чем значительно более близкая к истине картина неизбежно сложных исторических и политических мотиваций, сказывающихся на поведении государств и даже террористических группировок.

Ход публичных дебатов, развернувшихся в Соединенных Штатах после 11 сентября, подтверждает эти соображения. Внимание общества в той мере, как это отражают выступления политических лидеров и редакционные статьи в ведущих изданиях, в основном сосредоточилось на терроризме как таковом, на его природе, неустанно ассоциируемой со злом, и на пресловутой личности Усамы бен Ладена, приковавшей к себе всеобщее внимание. Президент Буш проявил склонность трактовать угрозу чуть ли не в богословских терминах (вероятно, в силу своей религиозности), рассматривая ее как схватку между «добром и злом». Он даже воспользовался ленинской формулой «кто не с нами – тот против нас» – принцип, всегда импонирующий взбудораженной общественности, но несущий в себе черно-белое видение мира, игнорируя все те оттенки серого, в которые окрашено большинство глобальных дилемм.

В претендующих на более высокий интеллектуальный уровень обсуждениях событий 11 сентября чаще всего указывалось в неопределенно-обобщенной форме на исламский образ мышления, изображавшийся религиозно и культурно враждебным западным (и особенно американским) представлениям о современности. Конечно, администрация США благоразумно старалась не отождествлять терроризм с исламом, всячески стараясь подчеркнуть, что на ислам как таковой вина не возлагается. Но некоторые сподвижники оказались не настолько щепетильны в таких нюансах. Они довольно быстро инициировали кампанию, в ходе которой обществу внушалось: вся исламская культура настолько враждебна Западу, что неизбежно подпитывает террористические нападения на Америку. При этом старательно избегались обсуждения проблемы выявления реальных политических мотиваций, стоящих за феноменом терроризма.