Выбор шатеры - [12]

Анигай стоит рядом. То и дело морщится, наблюдая, как я пока безрезультатно пытаюсь вытащить кристалл из камня. Откуда-то снаружи издалека слышатся мужские голоса. Каторжники возвращаются с пересменка.

— Ада, быстрей, быстрей, — торопит взволнованный Анигай.

Психую. Я и без него знаю, что надо быстрей. Но не получается. Кристалл словно слился с горной породой. Понимая, что счёт идёт уже чуть ли не на секунды, судорожно оглядываюсь. Замечаю возле входа в пещеру забытую кем-то кувалду. Брат моментально угадывает мои мысли. Хватается за неё. С размаху бьёт по кристаллу. Удар оказывается достаточно мощным, чтобы в стене образовалась трещина. Вцепившись руками в кристалл, уперевшись ногой в стену, со всей дури тяну добычу на себя. Наконец, топливный кристалл подаётся, судорожно прячу его запазуху. Там ни у кого точно не хватит ума его искать, ведь всем известно: топливные кристаллы моментально прожигают через ткань. Несусь вслед за братом к нашему тоннелю. И очень вовремя, потому что в тот самый момент, когда мы с Анигаем ныряем в проход, в шахту заходит новая смена.

Глава 3. Мечты и реальность

Наивная! Я искренне считала, что приключения в шахте будут самым сложным испытанием для меня в этот день! Но я опять недооценила пройдоху-братца, который не придумал ничего лучшего, чем притащить Эвана к нам домой. Чтобы тот подождал нас здесь, пока мы будем прятать кристалл, после чего, по плану Анигая, мы бы вместе отправились обедать в дом соседа-священника (в отличие от меня, брат не прочь поуплетать за обе щеки чужой хлеб).

— А что?! Пусть посмотрит, как мы живём! Ты же у нас ни разу не был? А ещё сосед называется! — Анигай с ехидной улыбочкой распахивает перед слегка растерянным мальчишкой-альтаирцем дверь нашей убогой хижины. — Не стесняйся, проходи! Обещаю — зрелище будет незабываемым!

Ну почему всем братья как братья достаются, а мне болван какой-то выпал?! Хочется выть от злости, но я молчу. Не стоит доставлять удовольствия Анигаю, показывая, что я на него рассержена. Ведь он только этого и добивается, стервец!

Стою рядом со слегка смущённым Эваном на пороге нашей развалюхи и готовлюсь провалиться со стыда. За эти годы, что мальчишка-альтаирец числился у нас в соседях, он ни разу у нас не был. Я сама не хотела его к нам приводить, потому что по сравнению с Эваном мы живём в такой нищете, что даже думать неприятно.

— Ада, очнись! Надо кристалл перепрятать, — брат по-свойски силком затаскивает меня в дом, — не можешь же ты вечно его на себе таскать. Вдруг он действовать начнёт? Он же в тебе дыру прожжёт.

В словах брата есть логика. Мы знаем, что я какое-то время могу безболезненно держать кристалл при себе, но как долго это может продолжаться — большой вопрос. Я никогда не держала кристалл при себе больше часа.

— Я тоже могу зайти? — растерянно переспрашивает Эван.

Проницательный альтаирец понял, что я не в восторге от идеи брата, пригласить его к нам домой. Ему явно не хочется меня смущать. Ну да ладно… Чего уж там? Перед смертью всё равно не надышишься.

— Заходи уж, — отмахиваюсь я.

Эван послушно переступает порог нашей убогой хижины. Растерянно, если не сказать, ошарашенно оглядывается.

Хоть одно радует — у нас всегда чисто. Лично выдраиваю все углы! Но чистота, увы, не компенсирует неимоверную убогость, вернее — откровенную нищету. У нас ведь даже нет возможности стены побелить! Всё в гари, потому что топим по-чёрному.

Осматриваю своё жилище глазами Эвана. М-да… Зрелище плачевное. Небольшая комнатушка с до неприличия древней сломанной мебелью, на единственном окне — лично мною заштопанная штора, больше похожая на кусок какой-то старой тряпки (в принципе, так оно и есть). Почерневший от времени очаг отмывать бесполезно. Пробовала. Только ещё больше грязь разводится. Кстати, надо бы дров подбросить, а то Акраба опять ушла, не соизволив позаботиться о затухающем очаге. Затухнет — комната тут же заледенеет. Задолбаешься потом её отогревать.

Перевожу взгляд на Эвана. Мальчишка-альтаирец явно в шоке, хотя и пытается из вежливости скрыть это. Заторможено проходит в центр комнаты. Озирается по сторонам с таким видом, будто не может поверить, что кто-то в этой норе может жить.

— Вы что, правда, здесь живёте? — наконец, изумлённо выдыхает он, переводя на меня не на шутку… ну надо же! Возмущённый взгляд.

Анигай ржёт, похоже, он добился от гостя желаемого эффекта. Зато мне не до смеха. Как же я ненавижу эту нищету!

— Да! И что?! — подбоченившись, с вызовом интересуюсь я.

Эван переводит на меня растерянный взгляд.

— Ада! Но ты не можешь так жить! Я не хочу этого! — с искренним возмущением выпаливает он.

С недоумением взираю на Эвана. Наивный человек! А я, можно подумать, хочу так жить! Только выбора-то у меня нет! Потому что в Катаре всё для всех предопределено. Тот, кто родился в убогой хибаре, в ней же и помрёт. Выше головы не прыгнешь! От судьбы — не уйдёшь!

И осознание этого злит меня ещё больше. Эван даже не представляет, как бы дорого я отдала, чтобы променять свою убогую, как эта лачуга, жизнь, на другую, куда более яркую и сытую. Ту, о которой в пьяном угаре так часто рассказывает нам Акраба. Но правильно всё же говорят в Катаре: мечтать вредно. Надо просто смириться с тем, что есть, и жить… точнее — существовать дальше.