Вячеслав Тихонов - [14]

Повторюсь не без удовольствия: долгие годы мне посчастливилось много и близко общаться с этой удивительной женщиной. Писал я о ней в различных изданиях, никогда не знал отказа в интервью. Всякий раз, когда я приносил ей уже отпечатанный материал, актриса подписывала его, не читая.

Мое растерянное удивление она обычно отмечала такими словами:

«Да ты даже если бы и хотел написать обо мне какую-нибудь глупость, тебя все равно бы поправили твои начальники. Я почему не соглашаюсь сама писать о себе? Потому что знаю: десятки правщиков-доброхотов налетят как коршуны. И каждый будет норовить меня улучшить, облагородить. Вот если разрешат обнародовать то, что сама хочу, тогда и за перо возьмусь».

Нонна Викторовна приходила мне на помощь и в некоторых других моих творческих начинаниях. Когда в Доме кинематографистов проходила презентация специального женского номера журнала «Вестник ПВО», где я был главным редактором, Мордюкова стала нашей дорогой и почетной гостьей. Двухтысячный зал приветствовал легенду отечественного кино овацией, а я встал перед ней на колени на виду у всех и с благодарностью вручил спонсорский подарок — французские духи — все, что мог тогда. Ее приход был для меня особенно ценен потому, что после смерти сына Владимира в 1990 году актриса, по христианскому обычаю, на три года отказалась от всех массовых мероприятий и на людях почти не появлялась.

Заметив мою смущенность от неказистости подарка, Нонна Викторовна нестандартно меня подбодрила:

«Вот этот „Пуазон Диор“ обошелся бы мне в три мои месячные пенсии. Так что ты сильно-то не переживай».

Мне натурально захотелось заплакать от сложности чувств, замешенных на досаде. Это ж надо! В Туманном Альбионе Мордюкову полагают актрисой века, но у себя на родине она заслужила пенсию, которой хватит лишь на треть пузырька французского парфюма, пусть и очень шикарного. А на дворе начинался 1992 год, и страна стояла у самого края пропасти.

Познакомились мы с Нонной Викторовной много раньше, где-то в середине семидесятых прошлого века на концерте, посвященном Дню Советской армии и Военно-морского флота, в Кантемировской танковой дивизии. Цветов и подарков солдаты и офицеры надарили любимой актрисе столько, что мне пришлось помочь ей в транспортировке. Мордюкова тогда обитала в знаменитой высотке на Котельнической набережной, сначала с сыном, потом одна. Через несколько лет ей из-за стесненных материальных условий пришлось продать это престижное жилье и перебраться в один из спальных московских районов, в крохотулечную «двушку». Всего актриса меняла свое жилье аж тринадцать раз!

Помогая Мордюковой распихивать по углам нехитрые ее пожитки, я помнится, заметил:

— А ведь миллионы ваших зрителей небось думают, что вы — счастливая и преуспевающая, живете в хоромах, с прислугой?

— Скажешь такое — прислуга. Никто, никогда и ни в чем мне не помогает. Сама всегда стираю, убираю, стряпаю. Не раз слышала за спиной удивленное: «Смотри ты, Мордюкова ходит в овощной!» А кто же за меня туда сходит? Я ведь потрудилась на своем веку не меньше моих героинь. Еще школьницей в поле работала, за скотиной ухаживала, ведра тяжелые таскала. Меньших братьев и сестер нянчила. Потом уже, когда институт окончила, так все равно оставалась старшей, помогала младшим, чем могла, потому что родителей мы лишились очень рано (у актрисы были три сестры и два брата. — М. З.).

А то, что мы понимаем под счастьем, так ведь оно как зарница: полыхнет, захватит полнеба и погаснет. И жди опять годами, когда еще полыхнет.

Конечно, и в моей жизни сверкали зарницы. Я все же не могу жаловаться, что обделена известностью, горячей, искренней любовью зрителей. Кое-что сделала я и для отечественного кино. За свою работу мне не стыдно: ни от одной сыгранной роли не откажусь сегодня.

Печальнее другое. Вот я такая известная и, чего скромничать, где-то даже всенародно любимая актриса, а часто по-бабьи завидую своим коллегам-сверстницам, которые почти не оставили следа в кинематографе, зато сумели в свое время удачно выйти замуж, нарожать детей, вообще наладить семейный быт, чтобы внуки были, дача там, машина, огород. Всего этого мне сейчас очень не хватает. А во второй половине жизни женщина, оказывается, не может о таком не задумываться.

Здесь я по касательной напомню читателю, что у Мордюковой случались поистине эпохальные, высочайшего нравственного и трагического звучания роли, такие как председатель колхоза Саша Потапова в «Простой истории», Клавдия Вавилова в «Комиссаре». Многажды играла она комические и даже гротескные персонажи: купчиху Домну Евстигнеевну Белотелову из «Женитьбы Бальзаминова», управдома Варвару Плющ из «Бриллиантовой руки» или приму театра Раису Сурмилову из классического водевиля «Лев Гурыч Синичкин». Но все-таки львиная доля ее работ, ставших без всякого преувеличения классикой отечественного кинематографа, — это судьбы простых женщин из самых что ни на есть глубин русского этноса. Вспомним сельскую жительницу Марию Коновалову из «Родни», Федосью Угрюмову из «Русского поля» (в этой картине она снялась с сыном Володей. —