Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора - [93]

— Кто-нибудь, возьмите ребенка, — сказал я с видом усталого героя, — мне нужно вернуться.

Как я и планировал, меня подхватили под руки.

— Тебе нельзя возвращаться, это безумие, ты истекаешь кровью, — скандировала толпа.

— Вы не понимаете, — запротестовал я, являя собой картину мучительной и противоречивой добродетели, — там могут быть еще дети.

Я изо всех сил пытался вырваться из их лап, но так, чтобы не слишком усердствовать.

Звездный час: разбор клинических случаев GP, 3 сентября 2008 г.

Пару недель назад я получил спам, в котором мне предлагали купить маленькие синие таблетки с невероятным эффектом, а еще прийти на семинар. Перед тем как удалить письма, я распространил их среди всех людей, которые мне не нравятся. Однако это заставило меня вспомнить о счастливых моментах.

Когда я был студентом в Дублине, наш профессор решил устроить семинар с разбором клинических случаев. Даже в те более невинные дни (а Ирландия тогда была очень невинной) это в значительной степени считалось проявлением тщеславия, способом напомнить всем другим врачам-консультантам, что, хотя они зарабатывают намного больше денег, чем организатор, и у них есть большие блестящие машины (это важно для консультантов, особенно заслуженных), из-за своей частной практики им по-прежнему необходима репутация в академическом мире, в котором профессор все еще остается самой большой шишкой.

В первый день на лекции собралась приличествующая случаю толпа — смесь угрюмых врачей, слюнявых ординаторов, жаждущих продвижения по службе, сбитых с толку исследованиями, измученных стажеров и похмельных студентов-медиков. Все они зачарованно ждали катастрофы, которая, как мы знали, непременно случится.

Большая проблема заключалась в том, что наш профессор пользовался особой популярностью среди пациентов, поэтому, когда орды хлынули в первую палату, там лежала только одна маленькая старушка. Старший ординатор представил не очень интересную историю, после чего вся труппа вышла в коридор для обсуждения.

Я оказался позади и услышал не слишком много. Не то чтобы мне было все равно, моменты, которые я мог уловить, касались в основном ее испражнений и того, насколько они были нормальны. И тут я заметил, что медсестра выкатила вышеупомянутую старушку из первой палаты.

И действительно, когда мы вошли в другую палату, почтенная пациентка снова лежала там, восхитительно одинокая.

Затем, к нашей беспредельной радости, один из ординаторов, который опоздал и пропустил первую палату, снова начал выставляться. Большая часть толпы, его конкуренты, ликовала, глядя, как он зарывается. В то же время другие, более порядочные, души пытались привлечь его внимание, украдкой резко проводя ребром ладони по горлу. Но это был его звездный час, большой день, ничто не могло остановить его, и он продолжал до самого конца.

Когда он, наконец, закончил, наступило долгое молчание, прерываемое только хихиканьем студентов-медиков.

— Есть вопросы? — спросил профессор, выглядя таким же обескураженным, как и консультанты.

— Можно мне пойти домой? — спросила старушка.

Мой очень личный ангел-хранитель GP, 11 июля 2017 г.

Несколько недель назад моя сестра была госпитализирована в Глазную больницу Мурфилдс в Лондоне, где ей провели операцию из-за меланомы сетчатки. Процедура прошла очень успешно, и у меня не хватит слов, чтобы как следует описать больницу и врачей отделения. Они проявили бесконечную доброту и невероятный профессионализм. Это НСЗ в лучшем виде.

Пока радиоактивный аппликатор был на месте, радиоактивной была и моя сестра. Поскольку я — врач и, следовательно, невосприимчив к радиации, семья поручила мне, так сказать, присматривать за ней.

В солнечную погоду я ношу солнцезащитные очки-маску, их удобно надевать поверх обычных. В первый день, когда я шел в больницу, я чуть споткнулся. Мужчина сзади схватил меня за руку и спросил, все ли нормально. Я заверил его, что со мной все в полном порядке, и он поинтересовался, куда я иду.

— Четвертый этаж, — сказал я.

— Я отведу вас, — предложил он. Очень любезно с его стороны.

В первый раз в новой больнице бывает трудно найти дорогу, и, как Бланш Дюбуа в «Трамвае „Желание“», я всегда полагаюсь на доброту незнакомцев. Но когда мы шли, он мягко взял меня за руку, и до меня медленно дошло: 1) спотыкание, 2) солнцезащитные очки-маска и 3) место — все указывало на то, что я слабовидящий. К этому времени мужчина уже проводил меня до лифта, и я почувствовал, что было бы невежливо и неучтиво внезапно сбросить маску, сказав: «Зацени-ка, я прекрасно вижу». «Я в кровь так далеко зашел, что повернуть уже не легче, чем продолжить путь…»[187]

— Спасибо, теперь я точно в полнейшем порядке, — сказал я, но моего ангела-хранителя было не остановить. Он настоял на том, чтобы подождать со мной и убедиться, что я войду в лифт без приключений. Последовало бесконечно долгое ожидание. К этому времени уже собралась очередь — некоторые, очевидно, с подлинными нарушениями зрения.

Наконец прибыл лифт.

— Отойдите, пожалуйста, — объявил мой ангел-хранитель. — Пусть сначала этот джентльмен.

Я вошел в лифт, театрально теребя кнопки, как будто на ощупь определял номер четыре.