Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора - [91]

13. Жизнь в больнице

Мы с Грейси — единственные в детской амбулатории, за исключением двух докторов-клоунов. Уже становится тревожно, но вот-вот наступит настоящий ужас. Появилась медсестра и увела Грейси на рентген.

Теперь остались только я и клоуны. Они настоящие профессионалы. У них не было ни единого шанса вырваться на перекур или снять свои фальшивые носы. Они упорно оставались в образе, болтали, корчили смешные рожи, а я в это время начал задыхаться.

Так вот что значит для меня больница — клоуны… и кошмары.

Быстрое продвижение по службе GP, 1 октября 2008 г.

Когда я учился на хирурга в интернатуре в Дублине, полгода пыток и ритуального унижения включали короткую ротацию, чтобы я мог попробовать себя в качестве интерна-гинеколога. Поскольку консультанта никогда не было рядом (это вам не частная клиника), а постоянный врач был чокнутым, в больнице я стал фактически экспертом в гинекологии. Внезапно я начал проводить консультации, превратившись в Человека, Который Знает. Никто другой не испытывал особого комфорта, имея дело с недержанием мочи, опущением матки, установкой маточных колец и т. д., поэтому мою собственную некомпетентность в этих областях было легко скрыть. В стране слепых (и глупых) одноглазый гинеколог-интерн — король.

Но иногда мне приходилось звать на помощь посторонних. У одного из наших предоперационных пациентов заболел зуб. Это сложное состояние, явно выходящее за рамки моей компетенции.

— Вызовите стоматологическую бригаду, — услужливо посоветовала медсестра.

— У нас есть стоматологическая бригада? С каких это пор? И что, многие об этом знают?

Меня потрясло, что такая вещь существовала, но, как принято согласно благородной традиции младших врачей с незапамятных времен, я не мог не воспользоваться возможностью свалить проблему на другого бедолагу. Это признанная здравая медицинская практика.

Я позвонил на коммутатор.

— Вы не могли бы связаться со стоматологической бригадой? — спросил я.

— Нет проблем, — спокойно сказали они, как будто делали это сотни раз до этого.

Через несколько секунд у меня запищал пейджер: «Вы нужны в гинекологии».

— Я уже здесь, — ответил я, посмотрев на полку с расширителями, просто чтобы убедиться.

— Хорошо, потому что интерн-гинеколог хочет, чтобы ты кое с кем встретился.

— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — сказал я. — Я интерн-гинеколог, зачем мне искать себя?

Наступила короткая пауза, затем зашуршали бумаги, как будто список проверяли.

— Поздравляю, — сказали они. Мне показалось, я услышал, как они хихикают. — Ты теперь интерн-стоматолог.

— Неплохое повышение, — сказал я. — Тогда я просто спрошу свое собственное мнение, да?

Хихиканье перешло в хохот:

— Только не откусывай больше, чем сможешь прожевать, новый зубной.

Пусть технологии работают (на меня) GP, 23 мая 2012 г.

Когда я только начинал работать врачом в сельской больнице, местное сообщество уже много лет собирало средства на аппарат УЗИ, который в начале восьмидесятых был самой свежей новинкой.

В конце концов после бесчисленных чаепитий для гостей, розыгрышей призов, спонсируемых забегов, шоу с бритьем бород и обрезанием, новый аппарат купили за 10 000 фунтов стерлингов, что было большой суммой в те дни. Ультразвуковое сканирование являлось в то время мечтой каждого пациента, и идея о том, что оно бесполезно, не получила бы поддержки.

Люди приезжали за много километров, чтобы посмотреть на аппарат, а учитывая, что он был размером с небольшой дом, посмотреть действительно было на что. Все эти кнопочки и навороты, казалось, были на переднем крае науки. «Как прогулка по Луне», — описал это человек, чья фамилия, по совпадению, была Муни[185].

Беда в том, что никто не знал, как пользоваться новым приобретением. Рентгенологу было около тысячи лет, так что покажите ему что-нибудь, кроме рентгеновского снимка грудной клетки, и он запутается и забудет свое собственное имя. Денег на то, чтобы нанять нового сотрудника, не было. Таким образом, аппарат просто поставили в высокотехнологичный кабинет, целью которого было выглядеть как высокотехнологичный кабинет, как будто там делали высокотехнологичные процедуры. На самом деле там ничего никогда не делали, мы просто хранили там вещи.

Но из этого опыта я выяснил, что знание — сила, и несколько лет спустя стал старшим семейным врачом (ну, на самом деле исполняющим обязанности ординатором) в палате для детей с особыми потребностями, когда было доставлено это новомодное современное устройство.

Я был единственным врачом, оказавшимся там на тот момент, поэтому представитель компании показал мне, как пользоваться аппаратом, и я ревниво оберегал эту информацию, став фактически экспертом. Мой авторитет у местных взлетел, как ракета: из самого низкого положения в иерархии я был запущен в стратосферу и проходил по больнице, как пухлый, преждевременно лысеющий колосс.

Не было дня, чтобы меня не преследовал срочный вызов, потому что машина показывала что-то ужасное. Обычно это было что-то до смешного простое, но ради своей репутации я всегда устраивал для своих зрителей настоящее театральное шоу: делал задумчивое выражение лица, хмурил брови, вертел ручки и нажимал кнопки, как будто расщеплял атомы.