Вы точно доктор? Истории о сложных пациентах, современной медицине и силе юмора - [86]

: запах алкоголя, шишка на голове, ссадина и слабый намек на потерю сознания. В глубине души мы знаем, что этот парень в конечном счете окажется на больничной койке, а если нет, закон Сода[179] предписывает ему перелом черепа, экстрадуральную гематому и судебный процесс.

Я, конечно, знал, что с ним все в порядке, но он все равно лежал, изображая из себя страдальца. Его признание узаконило бы травму («Ему пришлось лечь в больницу!») и гарантировало бы, что вражда будет продолжаться далеко за пределами нашего собственного семени, породы и поколения.

В конце концов, к моему полному изумлению, подняв руки, неопределенно взмахнув ими и крикнув «сейчас, сейчас», я смог подавить волнение. Однако затем мне пришлось с видом судьи выслушивать оправдания обеих сторон за их проступки. Наконец появился хозяин дома.

— Кстати, доктор, — поинтересовался он с изысканной вежливостью, — кто вас вызвал?

— По-моему, джентльмен из соседнего дома, — ответил я.

— Неужели? Большое вам спасибо, — сказал он, учтиво извинившись от имени всей компании.

Я услышал его тяжелые шаги, когда он спускался по собственным ступенькам, затем поднимался по ступенькам соседей, энергичный стук, открывающуюся дверь, а затем громоподобное: «Если вы еще когда-нибудь вызовете доктора ко мне домой, я покажу вам, где раки зимуют!» — за чем последовал глухой, но удовлетворительный удар.

Я, конечно, ненавижу всякое насилие, но позволил себе сдержанно улыбнуться.

Потанцуй со мной в Ирландии 25 ноября 2009 г.

Признайте одну вещь. Это знают все. Да, и вы это знаете, и все знают: самая тайная и нечестивая радость врача — выставить другого врача недотепой. Можно сделать это незаметно: чуть приподнять бровь, почти неслышно вдохнуть. А можно кинуть ему в лицо торт с кремом.

— Может, вы сходите по этому вызову? — невозмутимо спросил мой напарник.

Я был молод, энергичен, как щенок, и, сияя от радости, выскочил за дверь. Не знал, что вызов поступил от еще одной испуганной домработницы, которая просто не могла больше этого выносить и которая справедливо считала, что врач тоже должен поучаствовать в подобной заварушке.

В гостиной было много хлама, почти некуда наступить.

— Кто вы? — спросила она.

— Я доктор Фаррелл, — сказал я, — и меня только что вызвали, чтобы узнать, как вы…

— Убирайтесь, или я натравлю на вас собак.

Я спокойный, и меня не так легко обидеть. Я предполагал, что собаки — метафора мемориальной плиты Джона Кеннеди, проносящейся мимо моей головы, но человек должен знать свои границы.

Она проводила меня до входной двери.

— Куда вы идете? — спросила она.

— Вы просили меня уйти, — сказал я.

Ее поведение внезапно изменилось.

— Арра[180], конечно, не слушайте меня, оче, оче, я всего лишь бедная старуха, я не очень хорошо себя чувствую.

Очарованный и довольно растроганный, я вернулся в гостиную.

— Почему бы нам не померить вам давление? — сказал я, зная, что обычно это срабатывает. Безопасная ставка. Измерить давление — это все равно, что предложить съесть мороженого, это все любят. Но ее поведение снова резко изменилось.

— Убирайся, — сказала она, — пока я…

— Я знаю, я знаю, собаки, — сказал я, подозревая, что яростный территориальный инстинкт завязан на гостиной и фотографии Папы, пробивающего пенальти Сталину. Я узнал, что терпеть оскорбления — это просто еще одна изюминка врача. Она снова пошла за мной.

— Арра, я всего лишь бедная старуха, положи меня под деревом зеленым…

Танец продолжался, мы ходили взад и вперед, как волны на море, такая медицинская полька, пока в конце концов я не провел псевдоконсультацию на крыльце, на ничейной земле между безудержной яростью и подавляющим пафосом.

А когда я вернулся в больницу, мой напарник пропел: «Привет, мне пора».

Не обращайте внимания на собаку BMJ, 19 сентября 2012 г.

Сидя на дереве, я дал себе время подумать. Нам всегда будет, кого лечить, и с каждым днем больных становится все больше, и независимо от того, сколько денег мы вкладываем, мы никогда не оправдываем ожиданий.

А больные не только причиняют нам неудобства, они еще и невнимательны.

— Не обращайте внимания на собаку, — сказал мне пациент по телефону. Это фраза № 1 из списка «Что больше всего хочет услышать врач». Итак, я был загнан в угол как крыса, довольный хотя бы тем, что у животных разные способности к лазанию: белки делают это отлично, кошки тоже неплохо справляются, а кролики могут разве что поставить себя в неловкое положение.

К счастью, большие свирепые собаки и на кроличьи потуги не способны.

Я попытался крикнуть, чтобы привлечь внимание обитателей дома, но мне удалось только напугать пролетающего мимо грифа. Я подумывал о том, чтобы спрыгнуть с дерева и броситься к машине, но возраст дает о себе знать. Если бы я был актером, я был бы невзрачным приятелем Брэда Питта, просто ради шутки.

Но мы есть то, что мы есть. Как сказал бы Ницше: «Берегите своих врагов, даже больших свирепых собак, потому что они пробуждают в вас лучшее». Возраст придал мне некоторую безмятежность, я научился извлекать максимум пользы из плохой работы, наслаждаться мелочами — как, например, когда человека, которого вы терпеть не можете, обвиняют в преступлении, и он вынужден провести годы в сыром, плохо проветриваемом исправительном учреждении, заводя новых очень близких друзей.