Вы станете моей смертью - [75]

– Они нас преследуют, – бормочет папа. – А в первую очередь – Дэйл Хокинс, ублюдок наслаждается каждой секундой. Хотя именно из-за его непроверенных сведений Айви оказалась под подозрением.

– Не только его, – возражает Дэниел. – Ишаан и Зак тоже здорово помогали. Выжали из этой истории все, что могли. – Теперь у парней собственный, оплачиваемый спонсорами «Ютьюб»-канал, на котором они всю неделю анализируют дело тренера Кендалла. Гвоздем их программы стала Эмили: она согласилась выступить за приличный гонорар и исправила все, с чем они успели напортачить. Она даже заставила их извиниться передо мной.

Этот фрагмент видео стал вирусным. Глядя, как моя лучшая подруга становится звездой Интернета, я отвлекаюсь, а мне, оказывается, очень этого не хватает.

– Они всего лишь дети, – раздражается папа. – И они не сидят у нашего дома.

– Четвертая поправка, милый, – спокойно напоминает мама. – Но стоит им ступить на нашу лужайку – вот тогда я дам тебе полное право спустить на них всех собак. Особенно на Дэйла.

Мы с Дэниелом устраиваемся по разным концам дивана в гостиной, и я жду, пока он сделает первый ход. На экране моего телефона появляются его очки: два промаха и одно в яблочко.

– Вкривь и вкось, – качаю я головой, прицеливаясь. Наша собака Мила, дремавшая на солнышке у стеклянной двери, просыпается, потягивается, оглядывает нас, широко зевая, и снова засыпает.

– Все или ничего, – говорит Дэниел, закидывая ноги на диван.

Я поднимаю телефон, на котором играю, чтобы стукнуть по ним.

– Кроссовки отсюда убирай!

– «Кроссовки отсюда убирай!» – передразнивает он меня, будто пятилетка. Но по-доброму.

Пока он расшнуровывает обувь, я вдруг замираю при виде яркого логотипа «Найк». А ведь я чуть не забыла, что Кэл сказал в классе Лары о кроссовках за тысячу долларов.

– Где ты их взял?

Дэниел разваливается на диване уже в носках.

– Что взял?

– Кроссовки. Кэл сказал, они стоят тысячу баксов. И это одна из причин, почему он считал, что ты мог быть Дятлом.

Дэниел закатывает глаза.

– Что за чушь?

– Я серьезно. Они правда стоят тысячу долларов?

Щеки Дэниела розовеют.

– Ну, если покупать в магазине…

– А ты не там их покупал?

– Конечно, нет.

– Тогда где?

Секунду он мешкает.

– На «И-Бэй».

– А… – Я выбиваю девять очков, и тут меня озаряет. – Подожди-ка. Они что, ношеные? Ты купил кроссовки, которые носил кто-то другой?

По его лицу все понятно без слов.

– Ничего и не носил! – возмущается Дэниел, пока я пытаюсь сдержать смех. – Парень, который их продал, надевал их всего раз. С носками.

– Но ты никак не проверишь, правда это или нет. А даже если и так… Все равно жесть, – говорю я.

– Да уж лучше, чем купить их в магазине, потому что ты Дятел.

Я кладу телефон на колени и жду, когда он сделает ход. Играть вместе – вроде бы ерунда и в то же время очень важно. Мы уже несколько лет не делали ничего такого вдвоем. Когда во вторник вечером мы с родителями уходили из полиции, я совсем не ожидала увидеть в приемной Дэниела. Но он был там, и как только я заметила его – тут же разрыдалась, потому что в те несколько ужасных минут, пока тренер Кендалл тащил меня к Ларе, я правда думала, что он что-то сделал с моим братом.

И пусть даже полицейские сказали мне, что Дэниел в порядке, я не верила им, пока не увидела его собственными глазами. Обняв, он даже приподнял меня над полом, словно я вешу не больше стика для лакросса, и я вспомнила, как он обнимал меня, когда был гораздо младше.

В тот вечер мы впервые за долгое время поговорили не на повышенных тонах. Я рассказала ему о том, что было в «Запасном шаре», и извинилась за попытку навредить ему и опозорить перед всей школой. Он воспринял это довольно спокойно. Посетовал, как давят на него высокие ожидания родителей, и мы решили попытаться быть друг для друга менее противными. Хотя прошло всего несколько дней, по-моему, дела у нас налаживаются.

Дэниел сосредоточенно хмурится, готовясь к выстрелу, когда в дверях гостиной появляется папа.

– Я очень рад видеть вас вместе, – говорит он, слегка запинаясь.

– Не надо, – предупреждает Дэниел, не поднимая взгляда.

– Чего не надо? – спрашивает папа, садясь между нами. – Радоваться, что мои дети, которых я люблю больше самой жизни, живы, здоровы и счастливы? – Папа шмыгает носом, его глаза блестят.

Дэниел со вздохом откладывает телефон.

– Время порыдать? – спрашивает он, когда папа обхватывает нас руками и притягивает к себе.

Вернувшись из Сан-Франциско, папа начал делать так не меньше раза за день, и я, если честно, не возражаю. Бывают вещи гораздо хуже этого.

– Я ужасно горжусь вами обоими, – с трудом произносит он. – Вы такие смелые.

– Да я просто ел сухарики в «Олив гарден», – напоминает ему прижатый к отцовской груди Дэниел приглушенным голосом. Но это неправда. Дэниелу пришлось смириться с тем, кем оказался тренер Кендалл, а это было нелегко. Ему доверяла вся наша семья, а Дэниел больше всех. Однако он отклоняет любые попытки его похвалить. – Это все Айви.

Папа прижимает меня к себе еще крепче, и дышать становится тяжело, однако жаловаться я не собираюсь. Для папы и его компании я стала источником кучи проблем из-за того, что натворила в «Запасном шаре», и мы все еще не знаем, как эти проблемы решить. А в полиции меня отчитали не раз и не два, напоминая родителям, что им вообще не пришлось бы спасать нас с Кэлом, приди мы к ним с самого начала.