Вы помните Пако? - [14]

Только свернув на калле Конде дель Азальто, Люхи начал потихоньку воспринимать окружающий мир. Полицейский замер и огляделся. Он стоял на подступах к «баррио чино», на границе старого города, которую столько раз пересекал… Черт возьми, каким образом он сюда попал? Этого Люхи не мог вспомнить… Он закурил сигарету и, прижавшись спиной к стене дома, стал думать. Внутренний голос настойчиво твердил, что, убив Виллара, Мигель потеряет Кончу, любимую работу и свободу, и, таким образом, дон Игнасио даже после смерти возьмет над ним верх. При воспоминании о жене его охватила такая нежность, что напряженные мышцы вдруг ослабли. Имеет ли он право в благодарность за годы любви и преданности покрыть жену позором? Не повелевает ли долг пожертвовать эгоистичной ненавистью ради счастья Кончи? Он бросил сигарету, раздавил носком ботинка и подошел к краю тротуара, собираясь подозвать первое же такси и вернуться на калле Росельон.

— Здравствуйте, сеньор инспектор!

Люхи обернулся. Перед ним стоял старый полицейский, которого Мигель знал с незапамятных времен и очень любил — старик немного напоминал сохранившийся в памяти образ отца. У Энрико Люхи было такое же честное лицо с покрасневшими от бесконечных ночных дежурств глазами.

— Доброй ночи, Агвилар!

Полицейский побрел прочь тяжкой поступью человека, уставшего отмерять километр за километром, а Мигель с волнением смотрел ему вслед. Должно быть, точно так же ходил и его отец… И вот уже отцовский призрак возник перед глазами инспектора, мешая поднять руку и подозвать такси. Силуэт старого полицейского уже почти растаял вдали. Что ж, коли им взбредет в голову такая фантазия, убийцы Виллара могут зарезать и его тоже… Ведь закон не позволяет требовать око за око и зуб за зуб и велит полицейским — под тем предлогом, что они, видите ли, работают в полиции! — спокойно смотреть, как бандиты режут их друзей и выпускают кишки отцам. Дома, на улице Росельон, Мигеля ждет Конча, но в кабинете Пуига его поджидают Энрико Люхи и Пако Вольс… Тем более что Виллар тоже наверняка там. Да и сможет ли Конча быть счастливой подле человека, который уже ничему не сможет радоваться из-за этих неотомщенных мертвых? И, не успев даже хорошенько обдумать решение, инспектор углубился в калле Конде дель Азальто.

При виде Мигеля швейцар «Ангелов и Демонов» невольно вздрогнул. Что тут понадобилось полицейскому? Встревоженный парень быстро перебрал в уме все, что он худо-бедно припрятал у себя в каморке, и не слишком уверенным голосом осведомился:

— Надеюсь, вы не собираетесь войти, сеньор инспектор?

— А кто мне помешает?

По тону полицейского швейцар сразу понял, что этой ночью ему лучше не становиться поперек дороги, и, сняв фуражку, широко распахнул дверь. В это время в программе наступила небольшая пауза, и на площадке кружились пары. Знатоки утверждали, что оркестр «Ангелов и Демонов» — лучший во всей Барселоне. Стараясь не привлекать внимания, Мигель скользнул вдоль стены к стойке бара. При виде его бармен соскочил с табурета и бросился к телефону. Но полицейский действовал так же быстро, и оба схватили трубку одновременно. Они смерили друг друга взглядом.

— Докладывать обо мне ни к чему, Федерико, — вкрадчиво заметил инспектор.

Тот сквозь зубы пробормотал какое-то ругательство и вернулся к своим бутылкам. Не обращая больше ни на кого внимания, Люхи приподнял драпировку, за которой начиналась лестница, ведущая наверх, в кабинет Пуига. Добравшись до последней ступеньки, он услышал голос Виллара, отвечавшего кому-то по телефону. Наверняка бармен все же позвонил! Мигель ногой распахнул дверь и застыл на пороге.

В кабинете собралась вся банда. Пуиг стоял, а Виллар сидел на его месте. Слева от него, на подлокотнике кресла пристроилась Нина де лас Ньевес. У стены на красных бархатных стульях — бывший боксер Миралес и конченный матадор Рибера переговаривались вполголоса, а андалусиец Эстебан Гомес, прижавшись ухом к приемнику, тихонько слушал музыку. При виде инспектора все замерли, и Мигелю эта сцена показалась похожей на какой-нибудь семейный портрет, запечатленный фотографом начала века. В гробовой тишине полицейский шагнул в комнату и, не отводя глаз от присутствующих, затворил за собой дверь. Одного за другим, он окинул их взглядом и отметил про себя, что Гомес смотрит с вызовом, Нина — удивленно, Виллар мертвенно бледен и конвульсивно стиснул зубы, Пуиг позеленел от страха, а физиономии Миралеса и Риберы не выражают ровно ничего — оба бандита, не отличаясь умом, в подобных неожиданных ситуациях привыкли целиком полагаться на патрона. Наконец тишина стала невыносимой. Первой не выдержала Нина.

— Что все это значит? — почти крикнула она. — Кто он такой?

Виллар, к которому уже вернулось хладнокровие, сделал вид, будто очень удивлен.

— Как, Нина, ты не знаешь всем известного инспектора Мигеля Люхи?

— А что его сюда привело?

— Понятия не имею, но полагаю, он сам скажет. А, инспектор?

Мигель знал, что в этой компании опаснее всех Гомес. Уловив чуть заметное движение бандита, который, очевидно, намеревался сунуть руку за пазуху, он спокойно заметил: