Вы найдете это в библиотеке - [35]

Когда беседуешь тет-а-тет, легче понять, что на самом деле человек думает. Я устала. Когда работала в журнале, как бы ни приходилось побегать, я не была так измотана. А сейчас и физически, и морально словно увязла в тяжелой глине.

Я лежала рядом с дочерью, и от этих мыслей по щекам текли слезы.

И как-то неожиданно для себя вместе с Футабой заснула.

Проснулась около одиннадцати вечера.

А ведь я так надеялась, что смогу переделать кучу дел, уложив ее пораньше. Но в результате опять уснула сама.

Я тихонько потрогала лоб спящей дочери, он был даже прохладным. Слегка погладив ее по голове, я встала.

Сюдзи еще не пришел. В комнате был беспорядок, в раковине валялась немытая посуда. Высохшее белье вместе с вешалками было разбросано на диване.

Я вздохнула и начала складывать белье.

Из коридора донесся звук открывающейся двери. Сюдзи вернулся.

— Привет.

— Что-то ты поздно.

— Да, как-то дел много сегодня было.

Несмотря на эти слова, он не выглядел слишком измученным, а когда прошел мимо меня, я почувствовала запах алкоголя.

— Ты пил?

— Что? Ну да, чуть-чуть.

— Ужинать не будешь, значит?

Сюдзи поморщился от раздражения в моем голосе.

— Подумаешь, всего стаканчик пропустил. Что, не могу себе позволить? Бывает же такое настроение…

— Бывает… У меня тоже. Только я себе этого позволить не могу.

Начав говорить, я уже не могла остановиться. Под влиянием момента я говорила и говорила.

— Отводить и встречать ребенка — моя работа. Готовить ужин, не зная, поешь ты где-то на стороне или нет, — моя работа. Мне тоже сегодня нужно было по работе кое-куда сходить, но из садика позвонили и просили ребенка забрать, хотя причин для беспокойства, как оказалось, не было. Мне не хватает времени, я все время на бегу, я совсем махнула рукой на себя, я столько всего не могу себе позволить!

— Ты так говоришь, будто я не работаю, а развлекаюсь.

— Ты ходил выпить. А мне об этом даже не сообщил.

Я в сердцах бросила сложенное полотенце. Под рукой была еще и кружка, но мне было жалко ее бить. Даже в таком взбешенном состоянии я на мгновение сохранила трезвость.

— Это же наш общий ребенок. Ты же сам сказал, когда я забеременела, что мы будем все делать вместе. Сюдзи, ты тоже можешь встречать девочку и заниматься домашними делами.

— То есть мне больше не заниматься карьерой? Наплевать на совещания и командировки и вместо этого бежать в детский сад и готовить ужин? Я так не могу. А ведь ты трудишься в таком отделе, который позволяет тебе работать гибко и уходить в пять.

Я молчала. Мне было обидно. У меня ведь тоже будут проблемы, если положение Сюдзи на работе пошатнется.

Но это нечестно. Я же отказалась от своей карьеры. Почему только он может свободно посвящать свое время работе? Это нечестно.

И что теперь? Выходит, что я должна и дальше тянуть все домашние дела на себе?

Только потому, что я мама?

— Почему только я жертвую собой?

Когда я бросила ему это в слезах, Сюдзи изобразил недовольство на лице, открыл рот, чтобы что-то сказать, а потом осекся…

В дверях гостиной стояла Футаба. Похоже, нашими криками мы ее разбудили.

Футаба протараторила:

— Я все быстро уберу.

И она начала складывать мягкие игрушки в ящик. Увидев, что дочка вот-вот расплачется, я почувствовала, как все сдавило в груди.

Она не понимала, о чем мы говорим, но подумала, наверное, что ругаемся из-за нее. Видимо, решила: если будет паинькой, то мы помиримся.

Я быстро обняла Футабу за плечики. Прости, прости нас, Футаба.

Как я могла сказать, что жертвую собой?

Ты ведь наша драгоценная девочка. Которую мы так ждали. Я совсем не хотела сказать, что из-за тебя я жертвую собой…

На следующий день где-то в обеденное время мне позвонили по внутренней линии с ресепшен. Пришла Мидзуэ-сенсей.

Я спустилась в холл, где увидела ее в кимоно с приветливой улыбкой на лице.

Я сразу же поняла. Мидзуэ-сенсей позвонила с ресепшен, а не на мобильный, чтобы мне было легче выйти.

Как же я хотела с ней встретиться! Увидев ее, я почувствовала, что сразу же как-то расклеилась, и не смогла сдержать слез.

Она не удивилась. Тихонько положив мне на плечо руку, почти шепотом спросила:

— А во сколько у вас обеденный перерыв? Может, пообедаем вместе?

Она предложила перекусить в простеньком бистро рядом с работой, сказала, что займет там место и будет меня ждать.

Сенсей пришла в издательство, поскольку у нее была назначена встреча с Кидзавой.

Было решено выпустить художественный фильм по «Розовым платанам». Мне было обидно, ведь это мы вместе создали эту книгу, а теперь ею занималась Кидзава.

Подхватив ложкой омлет с курицей и рисом, сенсей произнесла:

— Знаете, Сакитани-сан, мне нелегко далась эта серия.

— Да?

— Это и понятно. Я ведь чувствовала напряжение, создавая образы девушек с тонкими чувствами и богатыми эмоциями. Я боялась, что могу случайно написать что-то бездушное. Боялась, что надо мной будут смеяться, сказав, что мои представления уже устарели.

Мидзуэ-сан положила в рот омлет, а затем с радостью в голосе продолжила:

— Было непросто, но при этом очень-очень весело. Потому что я поняла, что хочу рассказать молодежи очень многое. Пока мы выпускали серию, героини в моем воображении все время беседовали друг с другом. Они всегда были рядом. И героини, и читатели, которые приобрели мою книгу, были мне как дочери. Впервые после такого долгого перерыва я вновь почувствовала, что значит воспитывать ребенка.