Вверх тормашками в наоборот - [20]

— То-то моя комната показалась слишком знакомой, — пробурчала Дара. В мозги, значит, залезает?

— Что-то вроде того, — улыбнулся Геллан. — поэтому ты и заблудилась: как выглядит замок полностью, не видела, а подстроиться под чужую энергетику тому, что уже устоялось годами, сразу почти невозможно. Если бы мы вчера прошлись по всем комнатам, ничего бы не случилось.

Он водил девчонку по замку. Почти точно так, как бродил ночью сам, только показывая и рассказывая. Заводил в библиотеку, музыкальную комнату…

— Здесь давно никто не играет. Видишь, она начинает каменеть и покрываться белым налётом.

— Что-то типа пыли?

Геллан кивнул:

— Мейхоновская пыль. Когда нечем подпитываться, стены замирают. Рядом комната мамы. Там… даже не знаю. Много хуже, наверное. И я… не готов туда войти даже ради того, чтобы ты увидела эту комнату.

Дара сжала его ладонь.

— Не надо. Думаю, мне важно знать, что это за дверь и рядом с какими комнатами находится, чтобы не путаться. С ума сойти: если не знаешь заранее, как тут устроено, можно застрять навсегда? И бродить, пока не помрёшь?

— Можно, Дара. Но обычно кто-то приходит на помощь.

Он подмигнул ей почти весело. Ободранный бок и крыло ещё горели, но боль была терпимой. Он показывал ей комнаты и помещения.

— Здесь нет людей, да?

— Есть, но немного. Кухня, прачечная. Две девушки в услужении.

— Но кто-то должен убирать в этих хоромах?

— Не должен. Мейхон впитывает постепенно грязь и выводит за стены замка. А чтобы поменять простыни, легион служанок не нужен. Тем более, что гости к нам не горят желанием захаживать. Иранна иногда заглядывает, но она больше член семьи, чем гость. Пойдём, я покажу тебе ещё кое-что.

Он повёл её наверх, по широким округлым ступеням, что вились не спиралью, а непонятными зигзагами. Они поднимались выше и выше, к конусообразной крыше, пока не вышли на небольшую круглую площадку.

— Отсюда всё видно, смотри.

Девчонка присвистнула:

— Ох, ничего себе!

Внутренний двор — круг. Чистый, ухоженный, идеальный. Деревья, сад, конюшня, постройки казались отсюда крохотными, как игрушечными. Тёмная высокая стена надёжно охраняла маленькое царство от внешнего мира. А за ней — горы, разноцветная долина с домишками, озеро. За горами — бирюзовая синь. Всё это смешивалось с молочными облаками, подсвечивалось солнцем, постоянно менялось из-за движения облаков.

Дара перевела дух. Невозможно оторвать взгляд, хочется смотреть и смотреть, замерев от восторга.

— Я что-то не пойму… мы на вершине горы?

Геллан отрицательно покачал головой, пряча улыбку:

— Нет. Мы в воздухе.

— Ты хочешь сказать… — Дара недоверчиво осмотрела всё вокруг ещё раз.

— Верхолётный замок висит в воздухе. Я потому и говорил, что сюда попасть непросто. Потайные пути невидимы, и чужаку не проникнуть сюда, не зная тайных знаков и точного пути.

— А он не грохнется, замок твой расчудесный?

— Ну, если за столько веков не упал, то, думаю, он не станет этого делать, чтобы напугать звездную девчонку.

Дара хмыкнула:

— Ха! Если уж он надумает развалиться на части, то скорее угробит нас, чем напугает. Ну, разве что напоследок.

— Не бойся. — рассмеялся Геллан. — У него хватит ума устоять.

Дара присела возле резных перил и посмотрела вдаль. А затем спросила:

— Если он такой умный, как же он пустил того урода, который всех тут запугал до полусмерти? Ты же говорил, он не пускает чужаков?

Золотые кудри взметнулись от налетевшего ветра, открывая изуродованную сторону лица. Глубокая вмятина с лучами на щеке стала глубже, когда он сжал челюсти.

Опять она брякнула лишнее. Но Геллан всё же ответил:

— Он не был чужаком. Он был мужем моей матери и отцом Милы.

На мгновение стало тихо. Даже ветер спрятался и перестал гудеть. Всего лишь секунда, пока замершее сердце не сделало следующий удар.

— Прости меня, — прошептала девчонка.

Он медленно покачал головой, протягивая руку, чтобы помочь встать:

— Не надо. Ты не виновата. И всё равно узнала бы об этом. Какая разница, когда?

Глава 13 Муйбины уроки. Мила

У Иранны глаза, как острые пики: проникают глубоко, выворачивают наизнанку и знают всё, даже если ты молчишь. Невозможно спрятаться, не замечать, делать вид, что не понимаешь, зачем муйба смотрит на тебя и чего хочет…

Она чувствовала её взгляд даже спиной.

У Иранны брови, как крылья у птицы: изогнутые, тёмные, красивые, наполненные сигналами-символами. Нахмурились — недовольство. Поднялась левая бровь-крыло — ты ошибся; правая идёт на взлёт — есть надежда выкрутиться; обе поднимаются вверх — никогда не угадаешь, что будет дальше: смех или удивление, ирония или ободрение.

Она боялась и любила эти подвижные крылья, могла смотреть за их плавными взмахами бесконечно.

У Иранны чистый высокий лоб, гладкий, как белый валун у озера. Ни одного изъяна, ни малюсенькой морщинки. Не каждая молодая девушка может похвастаться такой кожей…

У Иранны тонкий нос и сочные губы, а волосы — она знает — цвета спелой сливы, хоть и спрятаны наглухо под шапочкой-платком… А голос глубокий, как бездонная пещера в заброшенной долине…

Никто не знает, как становятся муйбами и почему. Кажется, они живут в поселениях вечно. Приходят ниоткуда, незаметно, и становятся частью природы, быта, как цветы или деревья, родниковая вода или горный ветер.