Вверх по течению - [18]

Еще в обоз добавилась специализированная фура с новенькой полевой кузней. Управлял повозкой сам батальонный кузнец — старший ефрейтор Гоц. Его напарника мы оставили с паховой грыжей в больничке того городка, где прихватили кузню. Я и пересел к нему, поближе к знакомым железкам. По первой своей армейской службе я уже твердо знаю, что солдату везде хорошо, если у него есть отдельное от остальных помещение. Вот и решил я зацепиться за кузню, раз там образовалась вакансия. Кузня по традиции всегда ставится на отшибе, поскольку от нее пожароопасность высокая.

На правах старожилов мы, вступившие в армию во Втуце, и унтер Зверзз ехали на фурах рядом с возницами. Благородные путешествовали верхом, остальные топали пехом. Однако оружия у нас только и было, что сабля у капитана и палаши в никелированных ножнах юнкеров. И это мы идем на войну, как сказал капитан. Ню-ню…

Будем воевать, как в старом анекдоте. Пулемет замолк. Комиссар бежит по траншее с криком: «Почему прекратил стрельбу?!» Ему резонно отвечают: «Так патроны кончились, товарищ комиссар». На что комиссар с пафосом внушает пулеметчику: «Но ты же коммунист!» И пулемет застучал вновь.

Я катался с кузнецом вдвоем на облучке, по ходу учился у него управлять двойкой стирхов и наслаждался неторопливым сентиментальным путешествием. Лето в самом разгаре. Птицы поют. В предгорьях красота и приятная прохлада, не то что жара внизу. А старший ефрейтор проявил себя как неплохой собеседник, тем более с земляком. Гоц был горцем, можно сказать, соседом — через две горы. Ему стукнуло двадцать четыре. Свои три года он уже выслужил, даже грамоту на гражданство успел получить, но началась война, и ему дембель замылили до ее окончания. Дома его ждали кузня, жена и сын, который родился еще до призыва. Еще одного ребенка он сделал, когда приезжал домой в отпуск. Дочку, которую еще в глаза не видел.

— Из запаса меня когда бы еще призвали… — сокрушался он. — Мог бы дома хоть полгода да отгулеванить. А тут сам под рукой у полковника оказался — рессору ему на шарабане чинил. Меня он цап-царап, ступай, Гоц, в другой батальон, родина в опасности. Кстати, Савва, поможешь узкий галун мне на обшлага пришить, а то у меня, сам видишь, руки-крюки. Самый тонкий инструмент — большой напильник, — засмеялся он в конце длинной речи.

Узкий витой галун на обшлаг был положен всем сверхсрочникам из нижних чинов.

— Нет вопросов, — отозвался я на первый встреченный мною в империи элемент армейской дедовщины. — Но с условием, что возьмешь меня к себе помощником.

Гоц посмотрел на меня с прищуром, ритуально отмахнул от лица рукой злых духов и заключил:

— Далеко пойдешь, паря, — и засмеялся.

Отсмеявшись, он согласился на такой обмен. Возможно, свою роль сыграла репутация — дядю Оле и его хитрые замки знала вся Реция.

Как по заказу появилась возможность отличиться. У второй фуры лопнула железная шина на колесе. Капитан собирался уже вставать на дневку и слать юнкеров к ближайшему кузнецу за новым железным ободом.

Но тут вылез я.

— Господин инженер-капитан, осмелюсь доложить, что тут работы всего на полчаса. И сделать ее можно здесь, а не возить колесо в деревню и обратно, теряя время.

Капитан посмотрел поверх меня на Гоца.

Тот только махнул рукой, типа — а пусть его делает.

— Делай, — разрешил мне капитан.

Но гонцов в деревню он все же отправил, подстраховался. Вслух решил, что запасная шина нам в дороге не повредит.

В полчаса я, конечно, не уложился. Запас древесного угля в фуре был маленький, и пришлось на угли пережигать не самые сухие дрова. Сама сварка обода — тьфу, десять взмахов кувалдой, но, чтобы снова натянуть слегка усохшую в диаметре шину на колесо, требовалось ее нагреть на костре докрасна и ждать, пока металл расширится. Дождавшись нужного цвета металла, мы вдвоем с Гоцем длинными клещами раскидали кольцевой костер, уместили шину на колесо по месту, подбили кувалдой и полили водой. Все. Шина села намертво. Дело мастера боится, особенно его ноу-хау.

Самое интересное, что закончил я работу одновременно с прибытием юнкеров, которые купили в деревне не шину, а целое колесо в сборе. Тут надо отметить, не знаю, как по всей империи, а вот в наших горах и предгорьях издревле используются всего два типоразмера тележных колес и один диаметр осей в ступицах, так что они взаимозаменяемы.

Капитан приказал новое колесо складировать в повозку, а на фуру ставить отремонтированное мной. Проверить решил, не иначе. Проверяй, я такую работу уже дважды делал на телеге дяди Оле.

На вечернем привале, когда все поели, я пихнул Гоца в бок, и он пошел выклянчивать меня у капитана себе в помощники. Возражений у начальства не последовало.

Вздохнув, я при свете костра принялся пришивать галуны на гоцевские обшлага. Уговор дороже денег.

6

Наш обоз догнал батальон только на перевале, где тот должен был построить укрепления для горных стрелков. Горная дорога представляла собой сплошной серпантин с пологим подъемом: километр вправо — три километра влево и наоборот. С одной стороны обтесанная гора, с другой — крутой склон до нижнего витка серпантина. Но это была дорога, построенная людьми, а не горная тропа. На ней вполне могли разъехаться без напряжения две повозки, следующие в разных направлениях. Как представишь себе, сколько сюда вбухано ручного труда, так страшно становится.