Введение в Ветхий Завет. Канон и христианское воображение - [17]

Быт 1:1–2:4а

Это повествование — торжественное, величественное, упорядоченное и симметричное. Оно выглядит больше как литургический антифон, нежели как проза. Быт 1:1–2:4а имеет тесное сходство с древней месопотамской космогонической поэмой «Энума элиш». Соответствие, однако, неполное: миф отредактирован и видоизменен таким образом, чтобы выражать веру Израиля. Остановимся теперь на некоторых аспектах данного текста.

1. По мнению большинства экзегетов, Быт 1:1–2 описывает то, что уже «было», когда Бог приступил к сотворению, а именно неупорядоченный хаос (евр. «тоху ва–воху).

В начале, когда Бог сотворил небо и землю, земля была неупорядоченна и пуста, и тьма покрывала лицо бездны[4]

(Быт 1:1–2)

Значит, Бог не творил «из ничего»: акт «творения» состоял в упорядочивании хаоса. Далее в Библии мы неоднократно будем видеть действие богоборческих сил хаоса (антиформы), подчас вырывающихся за пределы, которые им положил Творец (Levenson 1988). Лишь в более поздний период рассказ о творении будет творчески переосмыслен как идея творения «из ничего» (впервые в 2 Макк 7:28), и это переосмысление станет частью магистральной церковной традиции. Однако канонический текст Быт 1 говорит несколько о другом: он вскрывает богоборческий потенциал, присущий некоторым аспектам творения. Акт творения здесь не одинарный: это бесконечный процесс утверждения суверенной воли над непокорными силами хаоса.

2. Богословская традиция всегда уделяла особое внимание тому, как в рассказе о творении изображены люди.

«Мужчина и женщина» одинаково созданы, чтобы владычествовать над творением (1:26–28). Стало быть, уже в самом начале Библии утверждается равенство мужчин и женщин. В наши дни оно стало одним из краеугольных камней богословского феминизма, пытающегося низвергнуть древние и устоявшиеся патриархальные предпосылки и утвердить заповеданное Богом равенство.

«Мужчина и женщина» одинаково созданы «по образу Божьему» (1:27). В Ветхом Завете этот момент не получил развития, но в последующих богословских размышлениях о человеческой личности он сыграл огромную роль. Вообще фразу «образ Божий» можно понимать по–разному. Скорее всего, она относится к человеческому владычеству над творением: Бог поставил человека регентом (Вагг 1968–1969; Bird 1997, 123–154; B0rresen 1995). Эта роль говорит как о свободе человека, так и о его ответственности за Землю.

Человек не только несет в себе «образ Божий»: он призван «владычествовать и господствовать» (1:27–28). Это часто понимали в том смысле, что люди, будучи венцами творения, могут использовать землю как им заблагорассудится, без ограничений (White 1967). Тем самым Библия оказывается отчасти повинной в дурном обращении с окружающей средой и экологическом кризисе. Однако Уайброу показал, что хищническое поведение человека на Земле явилось следствием не Библии, а автономии Просвещения, не признающей над собой Творца (Wybrow 1991). Что касается 1:27–28, то здесь предполагается ответственность людей за жизнь на Земле, за ее изобилие и плодоношение на благо всем существам. Об анархичной и необузданной свободе и речи быть не может: на человеческом сообществе лежит долг — оберегать благополучие земли.

3. Литургия творения непрестанно возвещает, что мир (небеса и земля), каким его задумал Бог и каким он видится Богу, «благ», то есть дивен и прекрасен (1:10, 12, 18, 21). Этот рефрен (возможно, ответ конгрегации на священническую литанию) достигает кульминации в ст. 31, в словах «хорошо весьма» (а не просто «хорошо»). Это утверждение благости творения оказало огромное влияние на иудейскую и христианскую традиции, которые празднуют жизнь и признают благом материальный мир во всех его проявлениях, включая секс и экономику. Здесь нет никакого мироотрицания, никакого бегства от мира, столь распространенных для народной веры в американской культуре.

4. Литургическое повествование о творении достигает кульминации в Быт 2:1–4а, где вводится суббота как праздник, который установил и отмечал сам Бог. Суббота знаменует, что мир не сводится к бесконечному процессу производства и потребления: ему присуща и устремленность к покою Божьему. Она знаменует уверенность в надежности божественного творения. Это время отдохнуть от трудов, радуясь миру как благому месту для жизни. Здесь также проявляется роль человека как «образа Божия».

5. Повествование о творении обращается к распространенному циклу мифов и литургических материалов, прежде всего вавилонских. Однако эти мифы подвергаются глубокому и радикальному переосмыслению, становясь голосом принципиально иных богословских концепций.

По мере развития израильских традиций соблюдение субботы стало одним из основных отличительных признаков еврейской жизни (и остается им по сей день). Поскольку данный текст создан, видимо, в период вавилонского плена (так считает большинство ученых), вполне вероятно, что именно в плену суббота и обрела особую национальную значимость, в условиях, когда евреи жили в чужом и даже враждебном культурном окружении. Субботой иудаизм свидетельствовал: «ритмы прекращения» являются могущественной альтернативой зацикленности мира на производстве и потреблении — зацикленности, при которой люди не ощущают, что все находится в руках Божьих, а Бог назвал мир «хорошим весьма».