Введение в славянскую филологию - [12]
Тот же «Стратегикон» не случайно сообщает о славянах: «У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы». Иначе говоря, перед нами народ мирных скотоводов и земледельцев, а не завоеватели типа готов или варягов — редкий по историческим условиям того времени феномен.
Славянская прародина
Славяне — коренные жители Восточной Европы (автохтоны). Многие исконные названия ряда географических местностей, водоемов и т. д. здесь заведомо славянские, хотя наряду с ними встречаются германские, балтийские и т. п. наименования — древние племена жили «чересполосно» и государственных границ еще не знали. Например, на территории белорусского Полесья изобилуют славянские древние названия — топонимы, гидронимы и т. п.[43]
В то же время в западной части Полесья, там, где начинается Беловежская пуща, встречаются следы жительства балтов-ятвягов[44].
Иордан еще лишь в общих чертах представлял себе места расселения славян. Он писал:
«От истока реки Вислы на неизмеримых пространствах основалось многолюдное племя венедов. Хотя названия их изменяются теперь в зависимости от различных племен и местностей, однако главным образом они именуются склавинами и антами. Склавины живут от города Новиетуна и озера, которое именуется Мурсианским, до Данастра, а на севере до Вислы. Место городов занимают у них болота и леса. Анты же, храбрейшие из них, живя на изгибе Понта, простираются от Данастра до Данапра. Реки эти отстоят друг от друга на много дневных походов».
Тут в названиях и самих сведениях много неясного и неточного; «Новиетун» и «Мурсианское озеро» Иордана так и не опознаны.
Историки стремятся локализовать территорию славянской прародины на основе анализа археологических данных (многое осложняет «немота» последних). Например, из взглядов академика Б. А. Рыбакова следует, что наиболее древней археологической культурой, связанной с деятельностью славян, была, возможно, уже тшинецко-комаровская, существовавшая за много веков до нашей эры на территории севернее Карпат между Одером (по-славянски Одрой) на западе и средним Поднепровьем на востоке — на севере же ограниченной бассейном реки Припять, протекающей по югу нынешней Белоруссии. Однако весьма вероятно, что это была смешанная культура, и археологи имеют дело не только с предками славян, но и со следами пребывания здесь других народов.
Часть историков предполагала, что праславянской можно считать относящиеся ко II веку до нашей эры пшеворскую культуру (ее следы находят между Одером и Вислой). Однако более доказательна принадлежность славянам, что особенно интересно, зарубинецкой культуры (среднее Поднепровье).
Филологические данные, относящиеся к праславянской эпохе, весьма скудны, что побуждает в целях научной осторожности «на всякий случай» еще несколько сузить изначальную территорию расселения славян, зато уверенно обозначив ее «ядро». Можно утверждать, что их земли располагались между Вислой и Днепром севернее Карпат, а северная их граница была в бассейне реки Припяти — дальше к северу, по берегу Балтийского моря, жили уже племена балтов. Едва ли не сердцевина территории славянской прародины, территории «славянских древностей» — Полесье[45].
Белорусское Полесье (главный город Гомель) имеет протяженность более 500 км (от Западного Буга до Днепра). Здесь протекают Припять и ее притоки (Пина, Ясельда, Цна, Случь, Птичь, а также Стырь, Горынь, Ствига, Уборть).
Хотя за истекшие века многое изменилось (в XX в. в Белоруссии были, например, проведены мелиоративные работы и т. п.), тут все же сохраняется немало заболоченных мест. Ранее Полесье ими славилось. В наиболее сохранившемся виде условия жизни на славянской прародине сегодня еще можно почувствовать, посетив, например, Беловежскую пущу или ландшафтный заповедник Ольшанские болота.
Заповедник Беловежская пуща, расположенный на границе Белоруссии и Польши, по сей день сохранил уголок древней славянской природы и животного мира, славян окружавшего.
Это обширный участок дремучего первобытного леса в пределах Полесья и Мазовецко-Подлясской низменности (примерно 1250 км>2). Его белорусская часть находится на территории Брестской и Гродненской области. Основная река Полесья Припять орошает эти земли, более чем наполовину поросшие сосняком, а также елью, ольхой, дубом, грабом и т. д.
До сих пор сохранились деревья-гиганты, которые в древности произрастали на территории славянской прародины во множестве, а также, например, такие уникальные ныне породы деревьев, как скальный дуб, белая пихта и др.
Среди торфяных болот, когда-то почти непроходимых, возвышаются холмистые участки, которые были пригодны для жизни древних людей. Здесь племена славян «чересполосно» жили с племенами ятвягов. И те и другие были немногочисленны по составу и не мешали друг другу. Хватало и земли, и злаков земных, и животных для охоты.
В Беловежской пуще сохранились зубры, медведи, олени, кабаны, рыси, барсуки, куницы, лисы, косули, бобры, выдры; такие мелкие животные, как зайцы, белки, горностаи и др., а также всевозможные птицы средней полосы — хищники коршун, сокол, орел; боровая дичь — глухари, рябчики, тетерева; кулики, совы, филины, утки, вальдшнепы и т. д. и т. п. Естественно, в древности их было несравненно больше, и водились они по всем окрестным бескрайним лесам, а не только на территории нынешней пущи, находящейся под государственной охраной.
Данное издание продолжает серию публикаций нашим издательством основополагающих текстов крупнейших евразийцев (Савицкий, Алексеев, Вернадский). Автор основатель евразийства как мировоззренческой, философской, культурологической и геополитической школы. Особое значение данная книга приобретает в связи с бурным и неуклонным ростом интереса в российском обществе к евразийской тематике, поскольку модернизированные версии этой теории всерьез претендуют на то, чтобы стать в ближайшем будущем основой общегосударственной идеологии России и стержнем национальной идеи на актуальном этапе развития российского общества.
Сергей Николаевич Трубецкой (1862–1905) – философ и политический деятель, профессор философии Московского университета.«Курс истории древней философии» Трубецкого до сих пор является одним из лучших российских учебников по истории древнегреческой философии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Николай Сергеевич Трубецкой — блестящий лингвист и этнограф, один из авторов евразийской доктрины, которая оказала существенное влияние на развитие общественной мысли России и русского зарубежья.Используя сократовский принцип «познай самого себя», Трубецкой сформулировал двуединую аксиому, непреложную при построении нравственно и духовно здоровой национальной культуры: «Познай самого себя» и «Будь самим собой». Для народа это — самобытная национальная культура. По его мнению, народ познал самого себя, если его духовная природа, его индивидуальный характер находят наиболее полное и яркое выражение в его самобытной культуре и если эта культура вполне гармонична.
Николай Сергеевич Трубецкой один из наиболее универсальных мыслителей русского зарубежья, крупнейший лингвист, филолог, историк, философ, политолог. В эмиграции Николай Трубецкой становится одним из основоположников русского «евразийства». Он разрабатывает концепцию «верхов» и «низов» русской культуры, доктрину «истинного национализма» и «русского самопознания».В книге «Европа и Евразия» представлены основные «евразийские» работы Николая Трубецкого: эссе «Европа и человечество», статьи «Об истинном и ложном национализме» и «Верхи и низы русской культуры», «Мы и другие*, «Русская проблема», «Взгляд на русскую историю не с Запада, а с Востока», «К украинской проблеме».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Книга доктора филологических наук профессора И. К. Кузьмичева представляет собой опыт разностороннего изучения знаменитого произведения М. Горького — пьесы «На дне», более ста лет вызывающего споры у нас в стране и за рубежом. Автор стремится проследить судьбу пьесы в жизни, на сцене и в критике на протяжении всей её истории, начиная с 1902 года, а также ответить на вопрос, в чем её актуальность для нашего времени.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.
«Сказание» афонского инока Парфения о своих странствиях по Востоку и России оставило глубокий след в русской художественной культуре благодаря не только резко выделявшемуся на общем фоне лексико-семантическому своеобразию повествования, но и облагораживающему воздействию на души читателей, в особенности интеллигенции. Аполлон Григорьев утверждал, что «вся серьезно читающая Русь, от мала до велика, прочла ее, эту гениальную, талантливую и вместе простую книгу, — не мало может быть нравственных переворотов, но, уж, во всяком случае, не мало нравственных потрясений совершила она, эта простая, беспритязательная, вовсе ни на что не бившая исповедь глубокой внутренней жизни».В настоящем исследовании впервые сделана попытка выявить и проанализировать масштаб воздействия, которое оказало «Сказание» на русскую литературу и русскую духовную культуру второй половины XIX в.
Появлению статьи 1845 г. предшествовала краткая заметка В.Г. Белинского в отделе библиографии кн. 8 «Отечественных записок» о выходе т. III издания. В ней между прочим говорилось: «Какая книга! Толстая, увесистая, с портретами, с картинками, пятнадцать стихотворений, восемь статей в прозе, огромная драма в стихах! О такой книге – или надо говорить все, или не надо ничего говорить». Далее давалась следующая ироническая характеристика тома: «Эта книга так наивно, так добродушно, сама того не зная, выражает собою русскую литературу, впрочем не совсем современную, а особливо русскую книжную торговлю».