Введение в Новый Завет. Том 2 - [81]

Что касается содержания, то мы могли бы начать с замечания о том, что города ликийской равнины представляли регион, где религиозные обычаи составляли смесь из местных фригийских культов, восточных культов (Изиды, Митры), поклонения греко–римским божествам и иудаизма с его монотеизмом. В описании ереси, угрожающей христианам в Колоссам, встречаются элементы, которые, видимо, связаны с иудаизмом, так как 2:11 особо подчеркивает нерукотворное обрезание, Христово обрезание, косвенно противопоставленное обрезанию телесному. Кроме того, некоторые судят колосских христиан за пищу и питье (посвященные божествам?) и за праздники новомесячия или субботы (соблюдение еврейских календарных праздников?) (2:16)[376]. Тем не менее, исходя из предположения, что Кол, скорее, написано в ответ на одну ересь, чем на множество совершенно различных, мы признаем, что текст все же передает что‑то более сложное, чем попытку заставить колосских христиан соблюдать Закон Моисея ради спасения. Никаких аргументов из ВЗ не приводятся Павлом для опровержения этого учения, и он нигде явно не связывает никакие из обрядов с иудаизмом.

В 2:8 Павел просит своих читателей остерегаться, чтобы их не увлекли пустой ложной «философией» по преданию человеческому. Он может иметь в виду взгляды одного из греческих философов[377], или религии–мистерии (см. главу 5), которые тоже назывались философиями. Однако это название не обязательно означает исключение еврейского элемента, так как Иосиф Флавий (Иудейская война 2.8.2; № 119; Древности 18.1.2; № 11) описывает позиции фарисеев, садуккеев и ессеев как философов, а в Мк 7:8 Иисус осуждает фарисеев за то, что они оставили заповедь Божью ради предания человеческого.

Кол 2:8 далее описывает заблуждение — уделять слишком много внимания «стихиям» (stoicheia) мира/вселенной. В греческой философии это могли быть стихии, составляющие материю (земля, огонь, вода, воздух), но во времена эллинизма этот термин также относился к космическим правителям или духам, которые господствовали над миром, включая небесные тела, которые астрологически управляли человеческими делами. Упоминание в Кол «начальств» и «властей» (2:15), смиренномудрие и «служение ангелов» (2:18) подтверждает эту мысль[378]. Могло ли в это служение входить соблюдение праздников, новолуния и субботы? (В своей полемике против иудействующих проповедников, которые обязывали галатов делать обрезание и совершать дела Закона, Павел протестовал против добровольного порабощения вещественным началам мира и соблюдения дней, месяцев, времен и лет: Гал 4:3, 9–10[379].) Кол 2:23 с неодобрением относится к изнурению тела. Возможно, в упоминании о «пище и питье» (2:16) имелась в виду не идоложертвенная пища, а крайности аскетизма, который проповедовал покорность природным духам, начальствам и властям?

Объединяя все эти элементы, многие исследователи описывают лжеучителей в Колоссах как иудео–христианских синкретистов, в «философии» которых сочетались (эллинизированные) еврейские, христианские и языческие элементы. Самодельная религия [ethelothrēskia]» — так определяет эту ересь Мартин (Martin), 2:23. В ней ангелы связывались со звездами и почитались во время праздников, в новолуния и в субботы почти как божества, которые правят вселенной и человеческой жизнью, как элементы в космической модели, которым люди должны подражать. (Как «сыновья Бога» в небесном дворе, ангелы могли восприниматься по аналогии с божествами греко–римского пантеона). Такой синкретизм мог присоединить к себе верующих во Христа с оговоркой, что они считали Его подчиненным ангельским господствам и силам. Ведь Христос был из плоти, а ангельские господства — духи.

В лжеучении иногда выделяются еще два фактора. Во–первых, некоторые исследователи описывают ересь, критикуемую Кол, как гностицизм (см. главу 5) из‑за упоминаний видений[380], надменности плотского ума, насыщения плоти (2:18, 21–23) и природных духов, если понимать последние как эманации Бога. Однако в критике учителей не говорится прямо о «знании». Правда, в позитивном представлении Христа в Кол часто встречаются слова «познание», «разумение», «ведение», «премудрость» (1:9–10, 28; 2:2–3; 3:10, 16; 4:5) и «полнота» (plērōma, которая обсуждалась выше), что можно рассматривать как косвенную критику использования этого языка лжеучителями. К сожалению, наши сведения о зарождающемся гностицизме в I веке весьма ограничены (в отличие от более детального знания развитой гностической системы во II веке), так что определение учения как гностического из‑за тех неявных черты, которые были перечислены выше, равносильно разъяснению непонятного при помощи еще менее понятного.

Во–вторых, в своих позитивных разделах Кол говорит о божественной тайне (mystēriori), скрытой от веков, сейчас же открытой во Христе — знании, которое теперь разделяют и колоссяне (1:26–27; 2:2–3; 4:3). Некоторые ученые находят здесь прямо не выраженную критику лжеучителей как приверженцев религии мистерий. Можно указать на находящийся неподалеку город Иераполь, который был культовым центром Кибелы, великой анатолийской богини–матери [см. главу 5 (Б)], а также на возможное использование неясного слова