Введение в Новый Завет. Том 1 - [140]

Что касается доказуемых ошибок, самые явные из них — из истории Палестины, а не из истории христианства. Мы не знаем, действительно ли старейшина Гамалиил (возможно, из‑за противоречий с саддукеями) выступил за терпимость к первым ученикам Иисуса (Деян 5:34–39), но его речь в значительной своей части, по–видимому, сочинена Лукой. Лк 2:2, вместе с Лк 1:5, неточно датирует перепись Квириния. В Деян 5:37 существует аналогичная неточность в датировке восстания Иуды Галилеянина, направленного против этой переписи (см. сноску 33). Ко времени написания Деян римская Италийская когорта была в Сирии и могла при необходимости использоваться в Кесарии. Возможно, 10:1 анахронично в датировке ее присутствия там около 39 года. Но такие мелкие неточности не означают, что следует отвергнуть общую историческую достоверность изображения раннего христианства в Деян (мы же не будет отрицать общую достоверность работ Иосифа Флавия, несмотря на неточности и расхождения между «Иудейскими древностями» и «Иудейской войной»).

Много ли было известно автору Деян о миссионерских путешествиях Павла? Об этом мы подробнее поговорим ниже, в разделе «Авторство», в связи с тем, мог ли автор быть спутником Павла в тот ограниченный период, который описан в «мы–отрывках». (Мы сравним изображение автором связи Павла с Иерусалимом и его знание богословия Павла с тем, что можно заключить из писем самого Павла.) Здесь нас интересуют обстоятельства путешествий Павла. Уже давно британские ученые Дж. Б. Лайтфут и У. Рэмси указали, что автор Деян точно воспроизводит очень отличающиеся друг от друга титулы провинциальных и имперских чиновников в разных городах (например, 13:12; 17:6; 18:12; 19:31, 35). Эта точность часто подтверждается датированными надписями, обнаруженными в этих городах. В целом, книга также точно воспроизводит границы и местоположение районов и провинций в 50–е годы. Эти наблюдения важны для опровержения тезиса, что Деян — недостоверное сочинение середины II века. По прошествии такого долгого времени даже очень дотошный исследователь вряд ли смог бы воспроизвести подобные детали с такой точностью. Кроме того, многое из написанного в Деян хорошо соотносится с тем, что мы можем установить по письмам самого Павла (см. главу 16, таблицу 5).

Учитывая, что он не был очевидцем событий, о которых рассказывает, а также то, что повествование очень выборочно, автор не заслуживает плохой оценки за историческую точность. Хотя его стиль ближе к библейскому, чем к классическому историческому, он вполне мог бы стать кандидатом в члены братства эллинистических историков, хотя президентом этого общества его, возможно, и не избрали бы. И все же, оценивая Луку как историка, стоит помнить, что этот автор, никогда не называвший свое

Евангелие евангелием, также никогда не называл Деян историей. И то и другое он считал diēgēsis, «повествованием»[576]. Повествование, которое он ведет в Деян, направлено, прежде всего, на то, чтобы утвердить верующих (Лк 1:4) и укрепить их посредством богословского мировоззрения. Следовательно, какие бы исторические факты ни были сохранены в Деян, все они поставлены на службу богословию и пастырской проповеди.

Авторство

В главе 9 («Авторство») мы видели, что автор Лк, возможно, был язычником (сирийцем из Антиохии?), который был обращен в иудаизм или увлечен им за несколько лет до обращения его христианскими проповедниками. Древнее церковное предание и внутренний анализ Деян добавляют, что он был спутником Павла. Это связано с несколькими взаимосвязанными допущениями: «мы–отрывки»[577] исторически достоверны; в этих отрывках речь идет только о двух людях (Павел и его неназванный спутник); спутником, говорившим от имени «мы», был автор Деян. Давайте рассмотрим эти допущения.

Нет особых оснований сомневаться в достоверности «мы–отрывков» в том общем смысле, что Павел совершил эти путешествия. Но был ли у него какой‑то конкретный спутник (знакомый с деталями), или это «мы» — просто литературная условность при описании морских путешествий? В. К. Робинс в известной статье[578] приводит примеры использования местоимения первого лица множественного числа при описании подобных морских путешествий в греко–римской литературе того времени. Однако Фицмайер изучил эти примеры и нашел их неубедительными[579]. Также не факт, что они удовлетворительно объясняют «мы» в Деян. Если «мы» — просто условность, то почему эта форма не используется при описании всех морских путешествий в Деян, а появляется только в некоторых местах повествования, отделенных друг от друга годами? Более того, в первом «мы–отрывке» (Деян 16:10–17) Павел находится на земле — в Филиппах — во всех стихах, кроме двух. (См. также 20:7–12; 21:15–18 во втором и третьем «мы–отрывках».) Наконец, вполне вероятно, что «мы» в Деян соотносимо с «мы» в Лк 1:1–2, а последнее не имеет отношения к морским путешествиям.

Согласно более простому объяснению, «мы–отрывки» автобиографичны и составляют что‑то вроде дневника, описывающего моменты, когда его автор был с Павлом. Из этого обычно заключают, что автор дневника был автором всей книги Деяний апостолов, тем более что по своему общему стилю и интересам отрывки с «мы» не выделяются на фоне других мест книги. Однако ученые, которые не могу согласовать изображение Павла в Деян с «реальным» Павлом из его собственных писем, предположили, что автор воспользовался дневником настоящего спутника Павла и включил отрывки из него в соответствующие моменты повествования, выстроенного вокруг них. Перед тем как остановиться на таком громоздком решении, мы должны выяснить, насколько на самом деле Деян и письма Павла не согласуются между собой.