Введение в Новый Завет - [63]

.

2. Что касается содержания стиха в Евангелии от Иоанна (5, 4: «ибо Ангел Господень по временам сходил в купальню и возмущал воду, и кто первый входил [в нее] по возмущении воды, тот выздоравливал, какою бы ни был одержим болезнью»), который отсутствует во многих древних рукописях, то в настоящее время мало кто из исследователей признаёт его подлинность. Это место считают позднейшей припиской, сделанной для объяснения стиха 7-го. Впрочем, в церковном тексте Евангелия от Иоанна стих 5, 4 засвидетельствован с очень раннего времени, был известен уже святителю Иоанну Златоусту и другим толкователям.

3. Главу 21 Евангелия от Иоанна многие считают «припиской» или «примечанием», которое было добавлено к тексту уже после написания Евангелия либо самим апостолом Иоанном (Агуридис, епископ Кассиан), либо кем-то из учеников апостола (большинство современных исследователей и из греческих Иоаннидис), либо неким редактором (Бультман), либо самой Церковью. В любом случае это произошло прежде издания и распространения Евангелия, поскольку 21-я глава есть во всех древних рукописях. Стиль и лексика 21-й главы очень близки к остальному содержанию Евангелия, хотя и в этом отношении некоторые моменты вызывают настороженность. Вопреки обыкновению четвертого евангелиста, апостолы Иаков и Иоанн впервые называются здесь «сынами Зеведеевыми» (21, 2), явление воскресшего Христа происходит в Галилее (21, 3 и след.). Некоторые исследователи полагают, что Ин. 21, 23 предполагает смерть любимого ученика как уже совершившийся факт. Множественное число в стихе 24 («и знаем, что истинно свидетельство его») вряд ли могло выйти из-под пера апостола: скорее здесь следует видеть выражение веры Церкви и ее свидетельство о евангелисте. В любом случае более удачным завершением Евангелия от Иоанна были бы последние стихи 20-й главы. И те, кто считает, что сам апостол Иоанн Богослов добавил позднее 21-ю главу, относят стихи 24–25 его ученикам. Думается, что при том постоянном присутствии Церкви на протяжении всего Евангелия от Иоанна вполне возможно и ее свидетельство в 21-й главе, которая была добавлена к основному тексту Евангелия. Множественное число 24-го стиха является филологическим подтверждением этому.

4. В связи с этим следует вкратце упомянуть о проблеме перестановок в тексте четвертого Евангелия. Некоторые современные комментаторы видят целый ряд «аномалий», непоследовательность в расположении отдельных перикоп Евангелия и предлагают свои варианты восстановления их первоначального порядка. Например, отрывок Ин. 3, 31–36 является естественным продолжением 3, 21; глава Ин. 6 многими комментаторами помещается сразу после главы 4 и перед 5-й, поскольку в 4-й главе Спаситель находится в Галилее и в 6-й переправляется «на ту сторону моря Галилейского», а в 5, 1 приходит в Иерусалим. Подобным образом отрывок 7, 15–24 предположительно должен следовать после 5, 19–47, фрагмент 10, 1–8 между 10, 29 и 10, 30, а 12, 44 после 12, 36 и др. С этими вариантами перестановок в целом соглашаются очень многие комментаторы. Рудольф Бультман, который считает основными источниками евангелиста Иоанна некий сборник апокалиптических бесед Иисуса Христа, сборник чудес и повествование о Страстях и Воскресении, и относит современную форму Евангелия к позднейшей обработке неизвестного редактора, в своем комментарии на Евангелие от Иоанна предлагает еще большее число перестановок кроме перечисленных выше.

Конечно, нельзя не признать тот факт, что в повествовании четвертого евангелиста местами заметна некоторая непоследовательность. Чем можно объяснить это явление? Тем, что евангелист на первое место ставит богословие и мало обращает внимания на исторические и географические рамки своего повествования? Или циклическим и спиралевидным ходом мысли евангелиста? Может быть, тем, что листы авторской рукописи были перепутаны и ученики апостола Иоанна после его смерти не смогли правильно восстановить их последовательность? Современными учеными было предложено множество самых различных гипотез. Но все эти гипотезы являются своего рода насилием и натяжкой, поскольку применяют к тексту, написанному в I веке по Рождестве Христовом, требования в духе современной научной систематичности. Причем текст четвертого Евангелия вовсе не претендует на историчность в изложении событий, но предлагает их богословское осмысление, выбирает наиболее характерные эпизоды из жизни Спасителя и описывает их в любом случае не в хронологической последовательности.

9.7. Богословие четвертого Евангелия

Важность богословия четвертого Евангелия заключается главным образом в проповеди божественного достоинства Иисуса Христа — уже с самого начала Евангелия. Это Евангелие начинается с гимна вечносущему Слову, Которое «стало плотию, и обитало с нами». Так верующие познали Его славу, которая в наибольшей степени была явлена на Кресте, в Воскресении и в Вознесении Его к Богу Отцу. Господь Иисус Христос, о Котором свидетельствуют апостолы и Которого проповедует Церковь, отличается от мессии в иудейском смысле этого слова. Он не просто учитель нравственности, как полагают древние и современные ариане, но воплощенное Слово. Верующие в Него люди уже имеют жизнь вечную. Воплощение Слова является решающим событием в отношениях между Богом и миром. Поэтому совершенно справедливо святые отцы и Предание Церкви всегда придавали величайшую важность догмату воплощения. Этот факт даже послужил поводом для некоторых западных богословов охарактеризовать Восточную Церковь как «Церковь евангелиста Иоанна».