Введение в литературную герменевтику. Теория и практика - [35]

Нетрудно заметить, что оба провозглашенных принципа имеют единую основу – внимание к личности, к человеку – к автору и к интерпретатору. Даже если видеть в качестве основных участников герменевтических отношений произведение и интерпретацию, нельзя забывать, что без автора нет произведения, без интерпретатора нет интерпретации – такова логика Хирша. В результате остается лишь констатировать, что герменевтическая мысль, описав своеобразный круг, вновь приходит к тому, с чего она когда-то начиналась и от чего на определенном этапе своего развития отказалась, – она возвращается к заинтересованности в человеке.

Лекция 6. Афоризм в художественной структуре романа И. С. Тургенева «Рудин»

Особенности прозы Тургенева, связанной с пристрастием писателя к афористическим суждениям, серьезного внимания в литературоведении до сих пор не уделялось, хотя отмечена она была уже давно. В 1920 году в работе «Повести и романы у Тургенева» В. М. Фишер, в частности, писал: «…всякое душевное переживание […] Тургенев подводит под общий закон, как будто бы этим обесценивая личное. Делает он это с помощью опытных афоризмов, которые как будто бы у него всегда наготове»[2]. К подмене личной психологии общим законом, выраженным в форме афоризма, Тургенев прибегает, с точки зрения Фишера, в силу собственной «небрежности при изображении душевных переживаний» своих героев, в силу «невнимания к личности»[3]. В сущности, такого рода замечаниями исследователь и ограничивает свои наблюдения над афористикой Тургенева, скорее констатируя наличие приема, чем анализируя его функции (во всяком случае, аналитическая работа по данному вопросу в статье Фишера если и разворачивается, то исключительно на почве психологии творчества, но не в области поэтики).

О частых ссылках на «универсальные законы человеческой природы» как о «важной особенности романов Тургенева» упомянул в своей монографии «Человек в романах И. С. Тургенева» и В. М. Маркович[4]. Однако, обозначив перспективность рассмотрения прозы (в частности, романов) Тургенева с точки зрения функционирования в ней афоризмов, автор оставил намеченный подход за пределами собственного исследования.

Приверженность Тургенева-прозаика к афористическим формулам очевидна. Сама частота включения афоризмов в повествовательную ткань произведений дает основания предполагать, что этот прием отражает некую существенную сторону художественного мировоззрения писателя, и думается, что именно поэтому вопрос об афористике Тургенева заслуживает большего, чем ему уделялось до сих пор, внимания.

В настоящей работе речь пойдет в основном лишь об одном произведении Тургенева – о романе «Рудин». Выбор этот продиктован следующими соображениями. Обозначенная особенность тургеневской прозы – обилие в ней афористических суждений, прерывающих единое повествовательное движение, – может быть признана универсальной лишь с известными оговорками. С одной стороны, она проявилась и в разных жанрах, и в разные периоды творчества писателя. Однако интенсивность этого проявления была различной. Наиболее многообразной функция афоризма оказывается именно в романной структуре. При этом, рассматривая романное творчество писателя, можно говорить об определенной тенденции, а именно тенденции снижения роли афоризмов в смысловой организации текста при переходе от ранних романов Тургенева к более поздним. Проблема афоризма в «Рудине» и проблема афоризма в «Дыме» по своим масштабам несоизмеримы – потому уже, что в «Рудине» самих афористических формул значительно больше. В «Рудине», как ни в одном другом романе Тургенева, эта проблема, так сказать, обнажена, она бросается в глаза. Поэтому представляется вполне логичным начинать исследование вопроса о функциях афоризма в прозе Тургенева с произведения, дающего наибольшие основания для постановки этого вопроса. Вместе с тем, поскольку речь пойдет об одной из устойчивых особенностей тургеневской прозы вообще, возможность обращения, в случае необходимости, к другим произведениям писателя остается открытой.

Прежде чем приступить к анализу заявленной темы, необходимо сделать одну оговорку, касающуюся терминологии. На сегодняшний день литературоведение не выработало ни четкого жанрового определения афоризма, ни упорядоченной классификации различных видов афоризмов, поскольку до сих пор не был предложен единый критерий, в соответствии с которым эти виды можно было бы дифференцировать. Так, классификация, приведенная в «Литературном энциклопедическом словаре», не вполне применима в деле конкретного анализа именно потому, что в основе ее заложены различные принципы. С одной стороны, она строится в соответствии с критерием авторства: анонимные афоризмы (гномы или сентенции) – авторские афоризмы (апофегмы или хрии), а с другой стороны, в этой же классификации прослеживается тематический принцип, на основании которого выделяются, например, хрии как ситуативно-анекдотические афоризмы и максимы как афоризмы моралистические. Неизбежным результатом сложившейся терминологической непроясненности становится достаточно произвольное употребление тех или иных жанровых поименований в современной научной литературе. Чрезвычайно показательным оказывается и суждение, высказанное одним из наиболее авторитетных современных исследователей паремиологической литературы Г. Л. Пермяковым: «Точного терминологического значения у слова „афоризм“ нет»