Вурдалак - [58]

Зато камни величиной с вишню оказались подлинным сокровищем. Химический анализ показал, что они представляют собой уплотненные конгломераты желчного песка, покрытые холестерином — веществом, родственным жирам. Именно холестериновая оболочка предохранила желчные камни от растворения в кислоте, и они осели на дно ванны. Уайт в своей практике много раз сталкивался с подобными образованиями. Если желчный камень один, он всегда круг-лый или каплевидный, как сам орган, где он образуется. Но если камней несколько, то вследствие постоянного трения друг о друга они приобретают многогранную поверхность.

Поскольку холестериновая оболочка — это защитный кокон липидной природы, под ней сохраняются следы белков, входивших в состав растворенных кислотой тканей, своего рода иммунохимические «отпечатки пальцев». По ним Ник Уайт сумел точно установить видовую принадлежность осадка, найденного в ванне.

От того, кто принял кислотную ванну, осталось немного маслянистой слизи и два желчных камня.

Ванкувер. Британская Колумбия

18 : 10

Рэй Хенглер подъехал к дому и заглушил мотор.

Запирая дверцу, он уловил какое-то движение в темноте.

Пальцы Хенглера сомкнулись на рукоятке полуавтоматического пистолета, но в висок ему уперся ствол револьвера тридцать восьмого калибра.

— Ты арестован, а нет — заказывай гроб, — процедил Чандлер.

ДЖЕК, ДЖЕК, НЕ ЗЕВАЙ

Англия, Лондон

Вторник, 21 января. 1: 40

Из стереопроигрывателя доносился «Полуночный бродяга» «Стоунов» из альбома «Let It Bleed».

Открытая дверь — зеркало По — отражала рассыпанные по полу подвала конверты рок-альбомов: Элис Купер, «Айрон Мэйден», «Твистед Систер», «Грим Рипер», «Мотли Крю»…

За дверью начинался потайной ход, ведущий в лондонскую канализацию. В тридцати футах от подвала он открывался в склеп — древний, давно заброшенный, наполовину замурованный кирпичом. Посреди склепа по кругу выстроились десять рам для просушки оленьих шкур. На них вниз головой висели нагие трупы жертв Вурдалака.

В центре круга стояла глиняная статуэтка, изображавшая языческое чудовище с осьминожьей головой и спутанным лесом щупалец на бесформенном лице.

Вурдалак с горящими глазами сидел на корточках перед идолом и зачарованно бормотал нараспев слова тарабарского ритуала: «Ф’нглой мглу ‘наф Ктулху Р'лайх уга ‘нагл фхтагн».

3: 21

Это стоит пятьдесят пенсов. Столько берут с любителей подглядеть украдкой.

Где? На Уордор-стрит, на Раперт-стрит, на Тизбери-Корт.

Здесь торгуют сексом.

Днем Сохо походит на огромный рынок: на его улочках бурлит и волнуется толпа, почти целиком состоящая из покупателей и мелких служащих, повсюду — лотки, лотки, лотки. Уличные торговцы в кожаных фартуках искушают прохожих бесконечным разнообразием свежих фруктов и овощей, от которых ломятся тележки. Из лавчонок, оттесненных лотками на второй план, пахнет рыбой и хорошо провяленной дичью. Продавцы без умолку предлагают: «Попробуйте, возьмите на пробу, угощайтесь!» — а в урнах, выискивая объедки, роются бродяги. Воздух пропитан жирными запахами бифбургеров, хот-догов и кебаба.

Купить в Сохо «клубничку» можно и днем, но в полной мере торговля сексом расцветает с заходом солнца. Ведь вечером под всеми красными фонарями Сохо гремит ти-рексовская «Жаркая любовь», а кричащий неон над баром «Рэймонд-ревю», провозглашая его «Международным центром эротических развлечений», обещает «три представления в вечер, кроме воскресений». Ведь в магазине, где королевский адвокат Эдвин Чалмерс покупал подарки своей любовнице Молли, торгуют французским кружевным бельем, более чем легкомысленными бюстгальтерами, забавными, вызывающе-кокетливыми коротенькими трусиками с треугольным вырезом спереди и даже сестринской формой в комплекте с клизмой, обложки в витринах книжных лавок пестреют темными квадратиками, наклеенными вместо фиговых листков, а из залов игровых автоматов несется оглушительный шум и звон.

К десяти часам вечера улицы Сохо заполоняют девицы легкого поведения, и охота на клиента идет полным ходом. Лондонское движение, и без того далекое от стремительного, почти замирает — водители едут по настоящей выставке глубоких декольте и обтянутых джинсами бедер. Жрицы продажной любви дежурят в переулках и принимают соблазнительные позы в дверных проемах. Ярко-алые губы шепчут: «Я о-очень гадкая, идем со мной!» Желающие могут выбирать между блондинкой с «конским хвостом», негритяночкой, которая, подмигивая, посасывает большой палец, и рыжей в кожаных шортах, сетчатых чулках и туфлях на шпильках. Десять фунтов за полчаса. Двадцать за час.

Но сейчас, в пятом часу утра, Сохо сворачивал торговлю.

Переулок за стрип-клубом, ответвление узенькой улочки, заканчивался тупиком. Из двери служебного входа появились стриптизеры, женщина и мужчина, оба немые от рождения — кузены родом из Дании, высокие, статные, с золотистыми волосами и голубыми глазами. Шесть дней в неделю, трижды в ночь, они изображали на крошечной сцене акт любви.

Ночь была ненастная, переулок — темный, только у черного хода клуба горела одинокая лампочка. От нее на асфальт ложился пятнадцатифутовый полукруг бледного света, но он не захватывал канализационный люк, скрытый в темноте у самой его границы.