Вуивра - [3]

И теперь он лениво протянул руку, чтобы взять диадему, и точно взял бы, если бы возникла угроза в виде гадюки. Наверное, змеи вели с Арсеном игру, дожидаясь, когда похищение станет свершившимся фактом, чтобы пуститься за ним в погоню, но пока в поле его зрения змей не было, и в траве не чувствовалось ни малейшей вибрации. Вместо того чтобы опуститься на рубин, его рука, задев платье из белого льна, задержалась на нём. Прикосновение к этой лёгкой, немного шершавой ткани, ещё сохранявшей теплоту жизни, заставило его отказаться от намерения, возникшего вопреки его желаниям. Арсену вдруг захотелось лечь лицом на платье и вдохнуть его запах, но застенчивость не позволила ему сделать это. Вуивра тем временем повернула в пруду назад и плыла широким брассом, звонко и отрывисто шлёпая ладонями по воде, причём совершенно без брызг. Не думая больше о рубине, Арсен выпрямился, чтобы лучше видеть лицо, черты которого с каждым взмахом рук становились всё более отчётливыми. Когда Вуивра в движении склонялась головой к загорелому плечу, её профиль обрамлялся тонким контуром золотистого света. Ясный, звенящий звук шлепков повторяло эхо, но приглушённо, где-то вдали, словно там в глубине леса что-то рубили топором. Метрах в ста от берега Вуивра остановилась и, повернувшись на спину, соединив ладони под затылком, выставив вверх груди, замерла без движения. Может быть, ей хотелось, чтобы юноша подумал немного и всё-таки рискнул. А ещё у него мелькнуло в голове, не стесняется ли она и не мешает ли он ей выйти на берег. Пока он раздумывал, уйти ему или нет, она снова поплыла и коснулась ногами дна раньше, чем он принял решение. Когда их взгляды встретились, Арсен опустил глаза и смутился из-за того, что, стоя вот так на берегу и разглядывая её, он должен был показаться ей чересчур нескромным. Он всё же решил не уходить, а просто лёг на землю в трёх шагах от платья в более независимой, по его мнению, позе. Вуивра, возникнув вдруг вся целиком в солнечных лучах, остановилась перед устьем ручья, который принёс сюда много гальки, устелив ею дно. Она шла, иногда болтая ногой в родниковой воде, иногда с размаху касаясь ступнёй поверхности струящегося потока, и прозрачные капельки воды стекали с её голеней.

Арсен, поражённый необыкновенной красотой Вуивры, созерцал её тело, не испытывая никакого стеснения. Он видел в нём то, о присутствии чего в человеке до сих пор даже не догадывался, хотя и умел ценить, например, в красивой лошади: благородство, гармоничную непринуждённость и чистоту линий, вносившие ему в душу чувство удовлетворённости. Вуивра легла в ручей, чтобы холодной водой обмыть своё тело после пруда, а затем, плеснув из ладоней себе в лицо, вышла на берег. И там, обращая не больше внимания на лежавшего в её тени мужчину, чем на какое-нибудь животное, она стала медленно поворачиваться в лучах солнца, положив ладони на затылок и закрыв глаза. Это оскорбительное безразличие вызвало у него приступ мужского гнева, и он попытался быть грубым, что с ним случалось весьма редко.

— А ну-ка отставь в сторону свои ягодицы. Ты заслонила мне всё солнце.

Она отступила на шаг, и её тень, упавшая на белое платье, погасила сияние рубина. Арсен покраснел, стыдясь вырвавшихся у него слов. Но Вуивра, кажется, не обиделась. Обсушив своё тело, она спросила, как его зовут и где он живёт. Голос у неё был молодой и звонкий, приправленный юрским акцентом с широко открытыми гласными, чистыми, как белый хлеб. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы преодолеть что-то вроде строптивой и обычно совсем не свойственной ему застенчивости.

— А что ты делаешь в лесу? — спросила она. — Тебе же нужно быть на лугу. В этом году лето раннее. Трава скоро пожухнет.

— Сейчас я кошу на Старой Вевре. Это здесь, совсем рядом.

— Ничего сколько-нибудь стоящего на этой Старой Вевре нет. Сплошные осока да камыш.

— Нужно было бы перепахать землю и засеять её нормальной травой на сено, но только я ещё вчера говорил, что тут овчинка выделки не стоит. Луга из болота всё равно не сделаешь, особенно когда под ногами одна глина.

— Я ещё помню времена, когда там были сплошные топи. Не так уж давно это было.

— Ну как-никак лет семьдесят тому назад, но почва долго помнит.

— Да и не так уж долго.

Повернувшись спиной, она резко потянула к себе льняное платье, отчего диадема слетела с него в траву. Казалось, Вуивра забыла про своего собеседника. В тот момент, когда она подняла руки, надевая платье, Арсен обратил внимание, как заиграли у неё мышцы спины, как натянулась кожа на боках, и заинтересовался её круглыми, твёрдыми ляжками, и точёными подколенками. Ему очень понравилось, что, в тот момент, когда ей на голое бедро села муха, она дёрнулась только одной ягодицей, словно какая-нибудь ретивая лошадь. Платье скользнуло вниз по спине и, чуть задержавшись на талии, упало к икрам. Тут Арсен обрёл несколько большую свободу мысли и одновременно у него появилась склонность судить более сурово поведение этого бесстыжего создания. Так вот заголяться и совать свой зад и живот под нос первому встречному — это уж не иначе как какой-нибудь порок. Да и ладно бы просто порок. Ведь девиц, у которых свербёж, в общем хватает, но не всякая же станет показывать всё, что угодно, мужику, потому как понимает, что это не лезет ни в какие ворота. Не то чтобы это было так уж противно, но всё же как-то неправильно. Вот если бы она повозилась целый день с граблями где-нибудь в поле, то у неё не было бы такой охоты выставлять своё тело. Арсен чувствовал, как его душу переполняет презрение.