Вуаль памяти - [3]

…

Гарри ничком упал на мягкие, прохладные простыни и судорожно вцепился зубами в край подушки. Только бы не закричать, только бы не закричать… Он не знал, как ему удалось выдержать разговор с Дамблдором - выдержать, и не броситься тому на грудь, не разрыдаться как маленький ребенок, выплакивая все свое горе и всю свою радость. Видеть директора, снова слышать его успокаивающий, ставший таким родным голос, следить, как привычно мерцают его голубые глаза за полумесяцами очков… Он не знал, как сумел сдержаться. После этого беседа с профессором МакГонагалл была простым развлечением. Эйфория от встречи с директором перекрыла всю остальную радость - от осознания, что он в родных стенах Хогвартса, что ему позволили остаться, что буквально завтра он увидит… увидит своих родителей. Но сейчас у него в душе пела только одна мысль - Дамблдор жив, Дамблдор не умирал в свете зеленой вспышки, а до этого не пил из его рук того проклятого зелья, не… Он был жив. Все были живы. И он сможет все изменить, все исправить. Теперь - сможет.

Через некоторое время (полчаса? час? он не мог точно сказать) Гарри поднялся и, медленно оглядев маленькую, аккуратную и чистую, но совершенно безликую гостевую комнатку, оформленную в светлых пастельных тонах, подошел к висящему на стене большому зеркалу. Оно было, конечно, волшебным, но при виде отразившегося в нем человека издало какой-то сдавленный, пораженно-испуганный вскрик.

Бледный, с ввалившимися глазами, сияющими, впрочем, какой-то нездоровой, лихорадочной радостью, со спутанными, грязными, испачканными в чем-то буром волосами, с челкой, прилипшей ко лбу… точнее, не ко лбу, а к страшному, багровому, разошедшемуся шраму, сочащемуся кровью и сукровицей… В одежде - изорванной, запачканной, прожженной в нескольких местах...

Из зеркала на него смотрел мужчина, выглядевший на все сорок (хотя ему не исполнилось еще и двадцати пяти) и Гарри понимал, почему зеркало не смогло даже найти слов для подколок и советов, обычных для этих предметов интерьера. Он усмехнулся. Зеркало предпочло притвориться немым и вообще не-волшебным.

В дверь постучали. Через секунду ее открыл аккуратный, просто, но изящно одетый юноша с волной блестящих черных волос до плеч и внимательными зелеными глазами, со спокойным интересом разглядывающими пришедшего.

Глава 2

В зале стоял ровный гул, как в улье полном пчел. Ученики, наконец-то увидевшиеся после долгой разлуки, явно не успели наговориться в поезде и теперь продолжали это в высшей степени приятное занятие и здесь. Пир еще не начался, сортировка тоже, и Гарри сейчас стоял, спрятавшись за предназначенной для преподавателей дверью и с жадностью, которую не могла скрыть даже давно ставшая для него привычной маска вежливого безразличия, всматривался в лица вновь прибывших. Он мельком видел, как проходили мимо него учителя - Дамблдор, МакГонагалл, Флитвик, Слизнорт…При виде последнего Гарри немного напрягся, но сумел изобразить улыбку в ответ на несколько озадаченный кивок профессора Зельеваренья и декана Слизарина. Сент-Джеймс - приятный мужчина лет тридцати, с умным, но несколько отрешенным лицом, ободряюще похлопал юношу по плечу. Они довольно мило побеседовали вчера, и преподаватель был приятно удивлен глубокими познаниями нового ученика в своем предмете. С утра он занес Гарри его новые вещи - недорогую, но прочную и, что самое главное, подобранную точно по размеру одежду и учебники - и присовокупил ко всему этому еще и пару книг по Защите, не значащихся в программе. Гарри не стал говорить, что уже прочитал их все, а просто вежливо поблагодарил и пообещал как-нибудь после занятий зайти обсудить их с профессором.

Уровень шума в зале резко повысился, и Гарри мгновенно переключил свое внимание на происходящее там. Он поискал глазами причину оживления - и… первым он увидел Снейпа. Но, не гордого, вечно высокомерного профессора, который так долго был его личным проклятьем - нет. Отчаянно, явно из последних сил старающегося сохранить лицо подростка, и Гарри был готов поклясться, что только неимоверная гордость слизеринца мешает ему сейчас расплакаться. Выражение, застывшее на хмуром лице было слишком хорошо знакомо ему самому - сколько раз, избитый, извалянный в грязи, сопровождаемый презрительными взглядами и неприличными выкриками, он вот так же шел прочь, держа спину чрезмерно прямо и стараясь не ускорять шаг, слыша сзади насмешки Дадли и его друзей.

Одежда Снейпа была жизнерадостного ярко-розового цвета - такого же, как раньше, в прошлой жизни, частенько бывали волосы Тонкс - но это было только начало. Мантия, изначально бывшая, по-видимому, вполне нормальной длины, теперь доходила ему едва ли до середины бедер. Под ней, как и всякий чистокровный волшебник, Снейп не носил ничего, кроме - Гарри внутренне содрогнулся - тех злополучных подштанников. Правда, теперь они, слава Мерлину, были хотя бы чистыми.

Вокруг раздавались смех, веселые выкрики, из которых прячущийся на другом конце зала юноша сумел разобрать совсем немного: «девчонка», «как ведешь, так и одевайся», но он понимал, что все остальные реплики были в этом же духе. На мгновение дорогу направляющемуся к слизеринскому столу Снейпу преградил Малфой - Гарри узнал его по по такому же, как и раньше… в будущем, водопаду светлых волос и дорогой мантии - и он уже понадеялся, что сейчас отец его бывшего… будущего школьного врага что-то сделает, чтобы прекратить это унижение - ведь они со Снейпом, кажется, были друзьями… Но нет, тот только смерил стоящего перед ним подростка, высоко задравшего подбородок, презрительным взглядом, что-то коротко бросил и величественно прошествовал к дальнему концу стола. Другие слизеринцы последовали его примеру, и через несколько секунд Снейп остался в гордом одиночестве сидеть в самом углу, пытаясь поглубже спрятаться в тень… впрочем, одновременно и стараясь не подать виду, что он это делает.