Вуаль для Евы - [13]

— Нет. Это не она. — девушка дернула головой, брови ее нахмурились, на губах смущенная улыбка.

— А кто? Кто открыл тебе дверь.

— Друг.

— Чей друг? Твоего отца?

— Да, друг семьи.

— Как он выглядит?

— Я не знаю…. Он высокий. И у него светлые глаза, как у ангела.

— И все?

— Такой же высокий, как папа. Я не вижу его лица. Только глаза. Почему?

— Я не знаю, Дезире. А как зовут друга семьи?

— Я не знаю…. Я не могу. — приборы резко запищали, датчики вышли из строя. Торнтон подбежал к пациентке и проверил пульс. Сто сорок ударов в минуту.

— Все хорошо. Расслабься, я не настаиваю. Ты можешь не смотреть на него. Проходи в комнату.

— Я не могу. — приборы по-прежнему не работают, но Торнтон не останавливает сеанс. Его глаза лихорадочно горят.

— Почему?

— Он говорит, что мне нельзя здесь быть. Я должна вернуться….

— Куда вернуться?

— Сюда.

— Что еще он говорит?

— Что накажет Джерри Торнтона, если он не отпустит Еву.

— Кто такая Ева?

— Я не знаю.

— Ева — это ты?

— Я не знаю. Первый раз слышу это имя.

— Что он делает с тобой, Дезире? Проводит какие-то опыты, вводит тебя в транс?

— Нет, он друг….

— Он — твой первый мужчина, Дезире?

— Да.

— Сколько тебе было лет, когда все случилось?

— Семнадцать.

— Ты любила его?

— Неправильная постановка вопроса. Вы вкладываете в слово любовь совсем другое значение. Я создана для него.

— Создана? Ты считаешь, что он твоя половинка?

— Нет. Нас не разделяли. Мы одно.

Торнтон делает паузу, чтобы дать Дезире Вильмонт передышку, и себе самому тоже. Он не улавливает смысла в словах девушки. И вопросов только прибавляется. Какая к черту Ева? И что за педофил соблазнил несчастную девушку, запудрив мозги так основательно, что даже великий Джерри Торнтон не может ее починить?

— Дезире, тебе семнадцать лет. И ты учишься в школе. Тебе нравится твоя школа?

— Нет. Я все время хочу домой.

— Ты не понимаешь того, что говорят учителя?

— Понимаю, но гораздо раньше, чем они это скажут.

— Значит, ты слишком умная для школы?

— Да, я особенная.

— Это ты так решила?

— Нет, это так и есть.

— У тебя есть друзья, Дезире?

— Один друг.

— Тот, который бывает в вашем доме?

— Да.

— Он взрослый?

— У него нет возраста.

— Кто он, Дезире?

— Друг.

— Ты влюблена в него?

— Это секрет. Он не должен знать.

— Но он знает. Поэтому он соблазнил тебя?

— Он не соблазнял. Ему это не нужно.

— А что ему нужно?

— Я не знаю.

— Как его имя, Дезире.

— Я не знаю.

— Он — красивый?

— У него нет лица.

— Ни возраста, ни лица. Может быть, это воображаемый друг? Ты одинока, Дезире?

— Нет. Он всегда со мной.

— И сейчас?

— Да.

— Где же он. Я его не вижу.

— Мы одно.

Джерри тяжело втянул воздух, покачал головой. Бессмыслица какая-то.

— Расскажешь, когда он впервые поцеловал тебя?

— Он никогда не целовал меня.

— Ты сказала, что он был твоим первым мужчиной.

— Он никогда не целовал меня.

— Где происходили ваши встречи?

— Дома.

— Родители знали, что у тебя роман со взрослым мужчиной, их близким другом?

— У нас не было романа.

— А как назвать сексуальные отношения между двумя людьми?

— Необходимость. Так было нужно.

— И часто было нужно?

— Один единственный раз.

— Ты говорила, вторым мужчиной был тот же, кто и первым.

— Я так сказала?

— Прости, я забыл, что тебе семнадцать. Почему вы расстались, Дезире?

— Мы не можем расстаться. Он всегда со мной. Мы одно.

— Как его зовут, Дезире?

— Я не знаю.

— Расскажи мне об аварии, Дезире.

— Что ты хочешь знать?

— Что произошло?

— Авария. Родители погибли. А я выжила.

— Ты действительно потеряла память?

— Я ничего не помню.

— А его?

— Кого?

— Друга.

— Дэв и Джо — мои друзья.

— Значит, не помнишь. Что ты можешь сказать о Еве?

— Ева? — голос звучит спокойно, но временно успокоившиеся датчики снова выдают волнение. Руки и плечи Дезире напрягаются, и тело начинает мелко дрожать.

— Нееет. — внезапно кричит она диким голосом, словно ее ножом режут без наркоза. — Я не могу. — аппаратура издает протестующий писк и гаснет, приборы, закрепленные на голове, грудной клетке и запястьях девушки начинают дымиться, а потом просто отскакивают от тела Дезире. Глаза ее распахиваются, и Торнтон в ужасе отступает назад. Зрачки практически отсутствуют, и в глубине светлой радужки виднеются маленькие темные точки, вертикально вытягиваясь и расширяясь, и из них вырываются лучи чистого серебристого света. Лазерные глаза смотрят на Торнтона немигающим взглядом, пронзая его мозг, сжигая, превращая пепел. Он цепенеет, и не слышит, какой переполох происходит в операторской. Силы и разум временно покидают тело великого гипнотизера. Он не может оторваться от жутких сияющих глаз, чувствуя их угрозу и несгибаемую волю. Теперь Джерри в ее власти. И тут тело Дезире неестественно изгибается и обессилено опускается в кресло. Она закрывает глаза и тяжело дышит. Торнтон отказывается верить в реальность происходящего, наблюдая, как кривые черные линии опускаются от правого виска девушки до середины щеки, образуя замысловатый узор.

— Яркий, очень яркий свет. — шепчут губы Дезире. — Я лежу на чем-то жестком. Я ослеплена, я ничего не вижу, в голове пустота, но мне легко. Я чувствую любовь, она пронизывает меня. Она сияет. Живая, бесконечная. Она повсюду. Мир дышит любовью, создан ею и служит только ей. Она — начало. Она — истина. Вы не можете видеть ее. А Ева может. Она — любовь.