Вторжение в Украину: хроника российской агрессии - [2]

В частности, на начальном этапе операции (конец февраля — первые числа марта) россияне делали ставку на четыре основных компонента:

1. Диверсионно-разведывательные группы (ДРГ) российского спецназа, прибывшие заранее в Крым и Севастополь в воинские части Черноморского флота России, а также по ходу операции переброшенные с территории РФ через Керченский пролив.

2. Подразделения ВС РФ, перебрасываемые в Крым через Керченскую переправу и десантными кораблями — в Севастополь (в частности, среди первых группа «ИС» зафиксировала военнослужащих 18-й отдельной мотострелковой бригады Южного военного округа РФ).

3. Военнослужащие ЧФ РФ (Черноморского флота России), проходившие на тот момент службу в Крыму (использовались ограниченно, в основном из состава 810-й отдельной бригады морской пехоты ЧФ РФ).

4. Члены местных пророссийских организаций и движений, которые действовали на территории Крыма длительное время (организация деятельности и финансирование шли через структурное подразделение ФСБ РФ в составе Черноморского флота России) и которые с началом спецоперации стали ядром так называемого местного ополчения.

С самого начала спецоперации Москва делала ставку на то, что в силу постреволюционной ситуации в Украине (после победы Майдана — Революции Достоинства) украинские силовые структуры в Крыму не будут оказывать сопротивления. Расчет оказался во многом верным. Еще 21 февраля 2014 года (после победы Майдана и с началом событий в Крыму) министр обороны Украины Павел Лебедев (ставленник Януковича) исчез из Киева, а затем объявился в Севастополе. Начальник Генерального штаба ВС Украины адмирал Юрий Ильин также 27 февраля оказался в Севастополе, где якобы лег на лечение в военный госпиталь (по данным группы «ИС», в это время адмирал Ильин посещал командиров воинских частей ВС Украины в Крыму, предлагая им переходить на сторону России). Одновременно практически все руководство ВМС Украины объявило себя больным и числилось на лечении в военном госпитале. Войска были деморализованы во многих регионах Украины, но, в первую очередь, в Крыму и восточных регионах страны, где большая часть населения не поддерживала Майдан. В этой постреволюционной ситуации, а фактически в период анархии в органах управления, для россиян проведение спецоперации в Крыму оказалось делом довольно простым.

Пророссийские настроения у большей части местного населения и коррупция в силовых структурах Украины позволили россиянам практически сразу нейтрализовать органы МВД и структуры СБУ в Крыму (по нашим данным, начальники отделений милиции переходили на сторону россиян за суммы в несколько десятков тысяч долларов). Более серьезные проблемы возникли у оккупантов со структурами Государственной пограничной службы Украины, сотрудники которой в своей массе оставались верными украинской присяге. Однако, ввиду немногочисленности личного состава и персонала структур пограничников на полуострове, последние не могли оказать сопротивление при блокировании их воинских частей и учреждений (многие из представителей Госпогранслужбы просто писали рапорты на увольнение и расходились по домам). При этом руководству Морской охраны пограничников, благодаря трезвой оценке ситуации и правильным решениям руководства Госпогранслужбы Украины, удалось вывести из Крыма не менее 90 процентов своих плавсредств (в основном катеров). В то же время и среди пограничников были предатели, в том числе среди местного руководства этой структуры. Так, одним из первых изменил присяге и перешел на сторону россиян первый заместитель начальника Азово-Черноморского регионального управления В. Мельниченко, принявший присягу на верность «новой крымской власти» 3 марта 2014 года.

Части ВМС Украины оказались в более сложной ситуации. С одной стороны, украинские военнослужащие не применяли оружие против блокирующих их воинские части российских солдат и «ополчения» даже в тех случаях, когда это было предусмотрено Уставом гарнизонной и караульной службы ВС Украины (хотя вооруженное сопротивление явно усложнило бы Москве спецоперацию по захвату Крыма, а возможно, и вовсе сорвало бы ее). С другой стороны, украинские военные до середины марта не складывали оружие, не сдавали места дислокации и не переходили на сторону оккупантов, хотя Кремль явно рассчитывал на обратное, как в случае с украинскими милиционерами.

В связи с этим Москва ввела в качестве участников спецоперации еще один компонент — усиление для местного «ополчения» из числа собранных в России бандформирований, в частности так называемых казаков.

В итоге к моменту проведения в Крыму 16 марта 2014 года так называемого референдума, на основании которого полуостров был юридически введен Россией в свой состав, там оставались «очаги украинского присутствия» лишь в виде отдельных воинских частей ВС Украины, блокированные российскими военнослужащими, бандформированиями из России и местным «ополчением».

В ходе этой успешной спецоперации России мы наблюдали довольно редкое в мире спецслужб очень тесное взаимодействие двух спецслужб России, которые и проводили единую операцию, благодаря чему и сработал формат «гибридной войны». Это Главное разведывательное управление (ГРУ) ВС РФ и Федеральная служба безопасности (ФСБ) РФ. При этом общее планирование и управление операцией возлагалось на Генеральный штаб ВС РФ, который отвечал за применение подразделений спецназа ГРУ, введение в операцию подразделений Вооруженных сил РФ (как из состава Черноморского флота РФ, так и перебрасываемых из России) и их тесное взаимодействие. А ФСБ занималась координацией действий местного «ополчения», а затем вводом бандформирований («казаков») с территории РФ, обеспечив их тесное взаимодействие с подразделениями ВС РФ.