Вторжение в Империю - [20]

– Это, конечно, не имеет никакого отношения к командованию кораблем. Корабль – это, в конце концов, мужчины и женщины. Компьютеры все рассчитали на тысячелетия вперед. Но мне нужно было понять физику – если не зачем бы то ни было еще, то хотя бы для того, чтобы до конца уразуметь этот имперский выверт.

Зай посмотрел прямо в глаза своему командиру, гадая, не шутит ли тот, по своему обыкновению. Однако головокружительные воспоминания о полете в чудесной машине убедили его в том, что даже у Масруи минуты такого путешествия способны вызвать сентиментальность.

Они вместе поднялись вверх по широкой лестнице. Между колоннами и статуями героев бушевал шум грандиозной вечеринки.

– Странно, сэр… Я столько раз смотрел сверху вниз на множество планет – и вдруг меня так потрясла какая-то… летающая машина.

– Это заставляет убедиться в том, Зай, что ты никогда не летал по-настоящему. Мы летали на самолетах, звездолетах, спускаемых аппаратах, знаем, что такое свободное падение и подъемные пояса, но на каком-то уровне тело всегда сопротивляется. Выделяется адреналин, испытываешь волнение – возникает животный страх из-за того, что что-то неправильно.

– А в этой машине все правильно. Да? – спросил Зай.

– Да. Ее полет так же легок и естествен, как полет птицы. Или бога. Для чего мы поступили во флот? Чтобы служить, возвыситься и обрести бессмертие? Или для чего-то, похожего на это.

Капитан умолк. С ними поравнялась группа офицеров. Зай почувствовал, как тема разговора между ним и старым товарищем исчезает, как произнесенные слова растворяются в воздухе, а потом куда-то прячутся – словно заговор мятежников.

– Герой! – произнесла женщина в офицерской форме слишком громко. Это была капитан Ренсер Фаулер IX, вместо которой Зай, если слухи были верны, должен был вскоре стать самым молодым командиром звездолета в имперском флоте. Зай заметил, как Фаулер скользнула взглядом по его груди, украшенной медалью, и на миг вдруг почувствовал себя нагим в коварном облачении, сотканном умными муравьями. Другие офицеры в такой форме чувствовали себя совершенно свободно, раскованно. Никому бы и в голову не пришло, что их одежда состоит из микроскопических частичек. Зай понимал, что его «муравьи» ничуть не очевиднее чужих. Он решил больше не думать о треклятой форме.

– Всего лишь скромный слуга Империи, – ответил за него Масруи.

Зай и Масруи обменялись рукопожатиями с офицерами-мужчинами, а с женщинами – касанием сжатых кулаков. От избытка ритуальных приветствий у Зая немного закружилась голова. «Насколько удобнее просто отдавать честь», – думал он. Но это был торжественный прием, полагалось следовать этикету, и во всем, похоже, был какой-то смысл – даже в обнаженных запястьях и прикосновении пальцев. Примерно такой же смысл, какой кроется в зверином оскале. На мгновение металлическая полоска на запястье Зая сверкнула, отразив свет звезд.

Они вошли в холл дворца вместе, и крещендо голосов, эхом отлетавших от камня, осыпало их, будто неожиданный дождь.

Компания офицеров шагала по черному полу величественного холла. Все оборачивались и смотрели на Зая. Герой Дханту – или, как его именовали в заголовках главных газет, Разбитый Человек. Зай догадывался, что группа офицеров, как бы непринужденно выстроившихся вокруг него, оказывала ему услугу, служила щитом между ним и взглядами толпы. «Уж не подстроил ли Масруи эту встречу на лестнице?» – гадал Зай. Они шли медленно, без особой цели. Люди из «свиты» Зая замечали в толпе знакомые лица, и эти офицеры примыкали к их компании. Случалось, что кое-кого тактично отсекали. Один из таких подкатил поднос с напитками. Поднос был быстро передан по кругу.

Зай плыл по холлу, словно ребенок на руках у родителей. В громадном помещении было полным-полно народа. Яркая форма офицеров флота перемежалась непроницаемо черной одеждой представителей Политического Аппарата. Попадались и гражданские лица, одетые в торжественные кроваво-красные или белые одежды сенаторов, члены различных гильдий, одежда которых имела символическую расцветку – Зай в ней мало разбирался. Высокие витые колонны, вздымавшиеся к сводчатому потолку, разделяли массу людей на плавно вертящиеся вихри. Через несколько минут променада по холлу Зай понял, что для тех, кто находился на верхних галереях, он был отчетливо заметен: все остальные двигались кругами. Он услышал голос Фаулер:

– Ну, как вам бессмертие, капитан-лейтенант?

Фаулер, невзирая на ее метеороподобно раннюю карьеру, пока еще не получила возвышения.

– Насколько я слышал, оно не слишком отличается от первых ста лет, – ответил Зай. – По крайней мере, первая неделя не отличается.

Фаулер рассмеялась.

– Вы еще не соскучились по призраку смерти, да? А я думала, на Дханту вы на него предостаточно нагляделись.

От этих слов у Зая по спине побежали мурашки. Конечно, можно было не сомневаться, что о той планете, где он совершил героический поступок – если это можно было так назвать, – сегодня будут говорить все и каждый. Но только Фаулер оказалась настолько бестактна, что произнесла при нем это название.

– На несколько веков хватит, пожалуй, – отозвался Зай и почувствовал, как что-то шевельнулось под мышкой. Треклятые муравьи опять решили перестроиться и произвести очередную подгонку формы. Выбрали же время!