Вторжение - [2]

Впрочем, непосредственная причина войны возникла раньше, хотя и не более чем за десять лет до ее начала. У пологих горных отрогов из долины в долину струилась могучая река. По ее берегам в изобилии росли кедры, сосны и лиственные деревья. Это был огромный и красивый лес — настолько красивый, что правительство превратило значительную его часть в национальный заповедник.

Туда стекались туристы со всей страны и даже из-за границы. А геологи во время летних отпусков исследовали долины и русло реки, которые, с их точки зрения, были настолько интересны, что обычная работа становилась удовольствием. Одна из самых больших долин некогда была огромным озером. Много тысяч лет назад река, питавшая это озеро, сумела проложить себе путь дальше, отыскав рыхлую породу в горном хребте, озеро перелилось в соседнюю долину и в конце концов через пустыню достигло океана.

Там, где некогда прорвалась вода древнего озера, еще сохранился водопад, не очень высокий, но могучий. Время от времени к нему приезжали инженеры, проверяя, нельзя ли воспользоваться им как источником электрической энергии. И каждый раз они приходили к выводу, что строить там гидроэлектростанцию не имеет смысла. Разница уровней была не очень велика, а потребность в электроэнергии в этой части страны полностью удовлетворялась уже существующими станциями.

Затем всего в двух десятках миль от водопада были обнаружены значительные залежи бокситов. Так возникла потребность в дополнительной электроэнергии, и в конце концов правительство решило заставить водопад производить полезную работу. Тут пригодились изыскания геологов. Было решено восстановить перемычку, некогда размытую древним озером, и тем самым возродить озеро. Это обеспечило бы алюминиевый завод электрической энергией, а излишки воды можно было использовать для орошения земель у бокситовых рудников, проведя туда канал, который одновременно служил бы для перевозки руды и алюминия в более густо населенные области страны.

Новые методы строительства плотин сделали все это не только возможным, но и относительно легким. Одновременно с исследованиями велись работы над проектом плотины, которая должна была стать последним словом в строительстве плотин — настолько революционной была ее конструкция. По мере того как уровень озера в долине поднимался, к плотине добавлялись новые секции, удерживавшиеся на месте благодаря давлению воды, преградой которой они служили. Возведение плотины правительство доверило энергии и инженерному таланту Уолтера Харлинга, выбрав его из множества кандидатов, и он стал душой и мозгом строительства. Вместе с плотиной росла его слава. Когда работы были завершены, ирригационное управление с гордостью объявило, что создано самое большое искусственное озеро на земле, далеко превосходящее все остальные и красотой и полезностью. Вряд ли стоит говорить, что гидростанция была самой современной и самой мощной.

Работала она безупречно. Как бы ни росли требования алюминиевого завода, она спокойно снабжала его необходимыми миллионами киловатт-часов. При упоминании о Харлинговской плотине министерство финансов расцветало довольными улыбками. Гидростанция была прекрасна даже с бухгалтерской точки зрения — вещь крайне редкая. За три с половиной года ее успешной работы не случилось ни одной неполадки. Правда, кто-то однажды умудрился подключиться к линии высокого напряжения и украсть девяносто тысяч киловатт-часов, прежде чем его наконец поймали.

Беда пришла внезапно в одну прекрасную весеннюю ночь, когда дежурные инженеры, которые безмятежно следили за показаниями многочисленных приборов, были исполнены благодушия, знакомого только тем, кто выполняет идеальную работу в идеальных условиях. Они чувствовали — и сказали бы об этом вслух, если бы их спросили, — что живут на самой лучшей планете в самое лучшее время.

Вдруг стрелки приборов словно взбесились. Те, которым полагалось стоять на нуле, начали показывать чудовищную перегрузку, другие метнулись к нулю и повели себя так, словно испытывали неодолимую потребность показать отрицательную величину. Отчаянно замигали десятки сигнальных лампочек. Зазвенели почти все сигналы тревоги. Но даже их звон был не совсем нормальным — они звонили отрывисто, непривычным стаккато, как обыкновенным электрическим звонкам звонить не положено. Радиоприемник, из которого до той минуты лилась тихая музыка, начал издавать звуки, больше всего смахивавшие на скверную имитацию артиллерийских заградительных залпов.

Зазвонили телефоны — так же отрывисто, как сигналы тревоги, а когда инженеры сняли трубки, то услышали тот же грохот, который доносился из приемника.

Все прекратилось столь же внезапно, как началось. Стрелки приборов вернулись в нормальное положение, правда, все еще подрагивая, словно от волнения, сигналы тревоги и телефоны умолкли, сигнальные лампочки погасли, а из приемника полились первые такты «Лунной сонаты». Инженеры переглянулись, но никто ничего не сказал, потому что каждый пытался найти какое-то объяснение случившемуся и не находил.

Прежде чем они успели обменяться хотя бы первыми предварительными фразами, все повторилось сначала. Но на сей раз им показалось, что они обнаружили причину всех этих непонятных явлений. Над лесом медленно плыли три дирижабля, направляясь к плотине и зданию гидростанции. Вскоре инженеры увидели, что это не дирижабли, хотя назвать их самолетами тоже было нельзя. Луна светила ярко, и нетрудно было заметить, что перед ними что-то совсем незнакомое. Неизвестные предметы больше всего напоминали фюзеляжи больших самолетов.