Вторжение - [29]

— Чтоб ее дождем намочило, — отметил Корболин, косясь на окно, по которому били ветки дерева. За окном был полный мрак. — И ведь намочит.

— У нее же дети, — вспомнил Володя. — Вот гнида… В отдел не доставили?

— А с чем? За бродяжничество? Или для установления личности? Она трезвая даже. Так бы хоть повод был.

— Мы участковому передали уже, — добавил Корболин. — Пусть по ушам ей проедется.

В раздевалку заглянул Крук.

— Сушко и Гузаревич не здесь?

— Пока нет, — словно для проверки Маржанов посмотрел по сторонам. — А что, они еще не вернулись?

Крук нахмурился и исчез. ППСники переглянулись.

— Ладно, всем до завтра, — сказал Володя, захлопывая шкафчик. Корболин и Новиков, неспеша заталкивая свои вещи в сумки, кивнули. Володя и Маржанов вышли в коридор и нос к носу столкнулись со Ждановым.

— О, вот он! — обрадовался Маржанов. — Про дом узнал?

— Само собой. На, держи.

Жданов протянул ему бумажку. Маржанов указал на напарника:

— Это ему. Вован, до завтра.

— Ага, пока. — Володя кивнул напарнику на прощанье и взял у Жданова листок. Это был обрывок блокнотной страницы, на котором он различил нацарапанные плохим почерком 11 цифр. — Это что?

— Телефон, что еще, — нетерпеливо ответил Жданов. — А ты чего ждал? Страховой полис?

— А хозяева точно готовы его сдать?

— Да он у них сто лет пустует. Не каждый хочет жить около ментуры, а?

— Я хочу.

— Ну вот позвони и обрадуй их. Ладно, мне некогда. Заявва поступила. Прикинь, молодежь совсем без крыши. Сейчас около «Прометея» тачку угнали. Как специально, сволочи, на моем участке. И в такую погоду!

— Спасибо, — улыбнулся Володя, кивая на листок. Жданов мотнул головой и убежал к выходу. Володя направился было за ним, но в этот момент увидел спускающуюся с лестницы Веру.

— Привет. Поздравляю с изъятием.

— Я тут при чем? Меня просто как дежурного следователя привлекли. Дело вообще скорее всего комитет вести будет.

— Ну… все равно.

— Спасибо. А ты чего так поздно?

— Так у нас же с сегодняшнего дня особый режим ввели.

— Ааа, слышала что-то такое. А ты в курсе, на сегодня штормовое предупреждение объя…

Мимо, едва не сбив Володю, пронесся Крук. На нем лица не было. Он скрылся в дежурке. Когда хлопнула дверь, до них из дежурки донеслись встревоженные крики.

— Что там случилось? — замерла Вера.

Что-то точно случилось. Володя почти бегом двинулся к дежурке. За стеклянной перегородкой, усиленной мощной решеткой из прутьев арматуры, дежурный Акулов возбужденно говорил, почти кричал, по телефону:

— … ЧП, расстреляли наряд ППС. Пустырь на Чухрова! Я не знаю, сообщение о стрельбе в этом районе, наряд не выходит на связь! Я по ГЛОНАСС вижу, там они!

Володя похолодел, слыша это. Чухрова. Участок Сушко и Гузаревича.

Из дежурки выбежал Крук, на ходу натягивая бронежилет.

— Товарищ капитан, можно с вами?

— Иди домой! — рявкнул Крук. Он рванул к выходу, но тут же обернулся и пролаял в дежурку: — Кто из оперов на месте?

Гончар просунул лицо в стеклянное окно перегородки, вырезанное между прутьями решетки. На лице не было ни кровинки.

— Буров, но он занят по наркотикам, — выпалил он, голос звучал непривычно тонко. — Гензер едет туда, на ходу обзванивает остальных, вроде Муртазин сейчас подтягивается!

— Все наряды в тот сектор! — убегая, приказал Крук. — Прочесать все! Акулов, доложи в область, СЕЙЧАС!

Крук скрылся в двери, порывом ветра с улицы ее захлопнуло так, что задрожали стены. В тот же миг за окнами блеснула ослепительная молния. Стоящая рядом с Володей испуганная и кажущаяся маленькой и беззащитной Вера что-то сказала, но ее голос заглушил раскат грома.

— Что?

— Господи, — тихо повторила она.

Вспышка молнии выхватила из темноты экипаж ППС с распахнутой дверцей, стоящий около кустарника. Голос Крука прорезал тоскливый и панический вой полицейской сирены:

— Вон они! Туда!

Начал моросить дождь. Матерясь, водитель дежурной «Газели» включил дворники. Фургон, подпрыгивая на каждой кочке — дорога на пустыре отсутствовала, это было поле, все поросшее травой и в рытвинах, отделяющее окраину Елецка от стихийной свалки. Пронзая темноту светом фар, «Газель» подъехала к экипажу. С пистолетом в руках Крук выпрыгнул из машины и бросился к экипажу.

— «Скорую»! — крикнул он назад.

Первым Крук увидел Гузаревича. Тот лежал на животе около машины, вывалившись с переднего пассажирского сиденья. Крук схватил его за плечо и, дернув вверх, переернул на бок.

Этот взгляд врезался в память Круку навсегда. Переполненные ужасом и болью, выкаченные глаза Гузаревича вращались. Он хватал воздух ртом, из которого хлестала кровь. Гузаревич захрипел и попытался вцепиться в Крука, но слабеющие пальцы умирающего лишь сучили по кителю капитана.

— «Скорую», б… дь! — взвыл Крук. — Гузаревич, все хорошо, мы здесь! Мы тебя спасем, слышишь? Твою мать… «СКОРУЮ», где «скорая»?!

На бронежилете Гузаревича виднелись три дырки, из которых выглядывали поблескивающие в свете фар деформированные пули. Четвертый выстрел угодил в район подмышки, незащищенной жилетом. Пуля прошла насквозь, продырявив как минимум легкое.

— … Пусть еще быстрее, нам плевать, здесь сотрудник! — кричал водитель в ручную рацию, выпрыгивая из фургона и бросаясь к машине ППС. — Ранение, огнестрел!