Вторжение. Краткая история русских хакеров - [27]

Рассмотрение дела группировки в суде началось еще осенью 2017 года и продолжалось в начале 2019 года — из-за объема дела, в котором около шестисот томов. Адвокат хакеров, скрывающий свое имя, заявлял [85], что никто из подозреваемых не пойдет на сделку со следствием, но некоторые признали часть обвинений. «Наши клиенты действительно выполняли работы по разработке различных частей вируса Lurk, но многие просто не были осведомлены о том, что это троянская программа, — объяснял [86] он. — Кто-то делал часть алгоритмов, которые могли с успехом работать и в поисковых системах». Дело одного из хакеров группировки вывели в отдельное производство, и он получил 5 лет, в том числе за взлом сети аэропорта Екатеринбурга.

В последние десятилетия в России спецслужбам удалось разгромить большинство крупных хакерских группировок, которые нарушили главное правило — «Не работать по ru»: Carberp (похитили около полутора миллиардов рублей со счетов российских банков), Апипак (похитили более миллиарда рублей со счетов российских банков), Paunch (создавали платформы для атак, через которые проходили до половины заражений по всему миру) и так далее. Доходы таких группировок сопоставимы с заработками торговцев оружием, а состоят в них десятки людей помимо самих хакеров — охранники, водители, обнальщики, владельцы сайтов, на которых появляются новые эксплойты, и так далее.

Глава 16 Сыщики

Расследованием киберпреступлений занимаются, в частности, в специальном подразделении МВД — оно называется управление «К» ^{16}. Для группировок вроде Lurk там написали собственную аналитическую программу, выявляющую связи, которые могли упустить следователи, если загрузить в нее собранную информацию: засвеченные IP-адреса, данные серверов, сведения о хакерах, которые ранее проходили по похожим делам.

Полицейские из управления «К» работают в неприметной усадьбе Кирьякова на Петровке, напротив Высоко-Петровского монастыря и в двух минутах от клуба, где часто проходят гей-вечеринки. Заехали они в здание (которое ранее принадлежало поочередно коллекционеру антиквариата, князю Михаилу Оболенскому, ученому-терапевту и зубоврачебной школе) в конце 1990-х, когда было принято решение создать при МВД специальное подразделение по борьбе с киберпреступлениями. «Тогда пошли кардеры, и уже тогда было понятно, что одним из наших основных направлений станет противодействие распространению детской порнографии», — рассказывает мне заместитель начальника управления Александр Вураско.

Эти люди редко ходят на работу в полицейской форме — чаще в джинсах и незаправленных рубашках; у некоторых на руках Apple Watch. Посетителям на входе выписывают ручкой бумажный пропуск; в коридоре на втором этаже стоит застекленный шкаф с подарками, среди них фарфоровая ваза, расписанная под гжель, дар от Службы внешней разведки. Рядом лежит связка баранок.

Работающие в усадьбе занимаются самыми сложными киберпреступлениями, то есть расследуют дела хакеров, объединившихся в группы и хорошо скрывающихся. В управлении несколько десятков сотрудников, для поступления в отдел от них требуют навыков «оперативника, юриста и айтишника одновременно». Находить таких людей сложно, некоторые приходят из Московского университета МВД или Университета имени Баумана, но неизбежно переучиваются.

Каждое утро полицейские собираются в своих отделах на быстрые совещания, каждую пятницу руководство собирает все управление. У многих сотрудников работа часто начинается около пяти утра: в это время принято ездить на задержания. Там, впрочем, бывают не все: технические сотрудники в специальной «чистой» комнате без интернета исследуют изъятые носители информации и другую технику.

«Это в 1999 году можно было именоваться программистом по всему, — рассказывает Вураско. — Сейчас все крайне узкоспециализированно. Бывают ситуации, когда мы не можем самостоятельно разобраться, и не имеет смысл держать штат специалистов, которые декомпилируют вредоносные программы, когда можно обратиться к тем, для кого это хлеб, вроде Group-IB, „Лаборатории Касперского", Positive Technologies. Они могут активно пиариться [на расследованиях], но только мы или ФСБ можем поставить окончательную точку — привлечь к ответственности».

«Наша доблестная милиция не разбиралась тогда в компьютерах, — вспоминал один из хакеров начала 2000-х. — Отдел «Р» (Будущий отдел «К». — Прим. Авт.] через полгода скатился к банальной прослушке за деньги. Крупную рыбу никогда не ловили и не поймают, так как крупной рыбе в России делать тогда было нечего. Банковская система в США и Европе на 50 лет старше нашей, и вариантов для телодвижений там, конечно, больше. Чаще всего люди попадались на случайностях, вещах, не имеющих ничего общего с кар-дин гом».

По словам Вураско, многие российские полицейские до сих пор не разбираются в основах компьютерной безопасности: не знают, что такое IR не понимают, куда отправлять запросы для получения информации по оперативно-разыскной деятельности. Управление «К» часто проводит для следователей и судей курсы, чтобы они понимали, о чем идет речь в делах, связанных с киберпреступлениями.