Вторжение - [26]

«А я пренебрег подсказкой собственного даймония и ввязался в борьбу за мандат народного депутата России, — горько усмехнулся писатель. — И наелся в этой борьбе по самое горло дерьма! Да… Об удивительной способности Сократа говорят Аристотель в «Риторике» и Ксенофонт Афинский в «Воспоминаниях о Сократе», Цицерон в трактате «О гаданиях», Плутарх в сочинении «О гении Сократа» и Апулей в работе «О боге Сократа». Впрочем, в понятиях гений, даймоний и бог речь идет об одном и том же. А вот о воздействии этого свойства на друзей Сократа сообщается только в «Феаге».

Он просмотрел примеры этому в диалоге и далее прочитал: «…Великая сила божественного знамения распространяется и на тех людей, объяснял Сократ, что постоянно со мною общаются. Ведь многим эта сила противится, и для таких от бесед со мной нет никакой пользы, ибо и я не в силах с ними общаться. Многим же сила не препятствует проводить со мной время, но такие люди из этого не извлекают никакой пользы. А те, кому сила моего гения помогает со мною общаться, их и ты знаешь, делают очень быстро успехи. И опять-таки из этих занимающихся с успехом одни полагают прочную и постоянную пользу, а многие другие, пока они со мной, удивительно преуспевают, когда же отходят от меня, снова становятся похожими на всех прочих».

Будто пораженный громом, Станислав Семенович не стал в деталях изучать приведенный Сократом пример с Аристидом, сыном Лисимаха, за время морского похода потерявшим приобретенное от общения с учителем. Он вспомнил случаи из собственной жизни. Знакомство в 1968 году с Володей Турунтаевым, утратившим веру в литературный талант, вдруг ярко вспыхнувшую после встречи с ним, о чем Володя сам говорил неоднократно.

А история с Женькой Федоровым, которого Станислав Гагарин опекал четверть века и вывел таки в писатели? Как он там сейчас?.. Пишет ли что-нибудь во Владивостоке, оставшись вне действия гагаринова даймония?

А его калининградский приятель Олег Глушкин? Тут особь статья, но бесспорен тот факт, что энергия Гагарина всегда заражала Олега. Жаль, что Глушкин так бездумно, а главное безмотивно обрубил швартовы их многолетней дружбы.

«Не сменили ли ломехузы славному прежде Глушкину личность?» — усмехнулся мысленно писатель.

Игорь Чесноков получил во время óно собственную долю гагаринской силы, а вот дальше пошел в литературе самостоятельно, так сказать, в автономное плаванье.

Это все наиболее яркие случаи, про обстоятельства и ситуации поменьше калибром чего и вспоминать… Значит, прав Иосиф Виссарионович. Есть в нем некая способность. Она проявилась уже в детстве, когда Славик Гагарин бескорыстно делился полученными из книг нестандартными знаниями с одноклассниками, а затем с курсачами мореходки, зарабатывая общую неприязнь и ярлык выскочки, всезнайки, желающего показать, что он больше других информирован и научен.

Как это мешало ему в жизни, пока не выбрал Станислав Гагарин профессию, каковая просто обязывает знать больше, нежели другие!

Но и в писательской шкуре ему не раз и не два приходилось сталкиваться с тем же. Рецензенты писали, будто сговорясь: «Автор демонстрирует свою эрудицию». А что же я серость и невежество должен демонстрировать?! — матерился Станислав Гагарин, но рецензенты по-прежнему упрекали его в излишке знаний.

Сочинитель отложил Платона и увидел: Сталин проснулся, снял шляпу и смотрит на него.

— Поспали? — спросил Станислав Гагарин. — Вам и это необходимо…

— Ничто человеческое мне не чуждо, — сказал Сталин. — Ведь я сконструирован как Homo Sapiens.

— Совсем по Марксу, — улыбнулся писатель. — Помните его ответы на анкету?

— Конечно. Жаль, там не было вопроса: на какой, извините, хрен ухлопал Карл сорок лет жизни на сочинение никому не нужного, понимаешь, «Капитала». Помню, как в моей биографии эти академики митины-поспеловы-мочаловы на девятой странице написали: «Сталин много и упорно работает над собой, он изучает «Капитал» Маркса…» Да никогда, понимаешь, не изучал я «Капитал»! Хотя бы потому, что нормальный человек ничего не поймет в этой книге…

— И это говорит правоверный марксист?! Человек, который…

Станислав Гагарин остановился.

— Ладно уж, договаривайте. Вы хотели сказать: положил миллионы жизней за воплощение, понимаешь, в жизнь, простите, невольный каламбур, сомнительной идеи… Все так, молодой человек. И не так. Я скажу вам больше. Сам лозунг — свобода, равенство и братство — очень сомнительный лозунг. Не удивляйтесь, но все уравнительные идеи, начиная с Платона и кончая моим, понимаешь, собственным опытом, заводили и заводят человечество в тупик.

— Теперь я этому не удивляюсь… Правда, от вас услышать такое не ожидал.

— Вы забываете, что товарищ Сталин обладает теперь сверхзнанием. Если мне известно, что книгу Шафаревича вы прочли два раза и штудируете в третий, то, видимо, содержание этого интересного, хотя и неровного, понимаешь, компилятивного труда для меня тоже не секрет.

— У автора-математика явно сократовский даймоний, — предположил писатель.

— Несомненно, — согласился вождь. — Потому Шафаревич и на контроле у ломехузов. Они, как выражается нынешняя молодежь, быстро