Вторжение Бурелома - [14]

- Так ты разочарован?.. - иронизируя, перехватила я комплимент.

- Да ты что!.. Я был бы жутко разочарован, если бы пришлось менять планы.

- Ты этого не любишь?

- Есть грех.

- А еще есть в тебе грехи?

Я вспомнила реакцию Бурелома на разговор о нем самом и решила воспользоваться проверенным ходом.

- Давай, расскажем друг другу о своих грехах. Ты - первый.

- Да ни за что! - возмутился Феникс. - Перед тобой - только в розовом свете!

- Или, - снова подхватила я, - в пламенных тонах!.. Расскажи, как вы там горите? Это не страшно?

- Когда есть знания и подготовка - ни черта не страшно! - лихо отрапортовал Лева.

Мы рассмеялись. Господи, как же мне было легко с ним, как замечательно. И мне так нравилось его мужское внимание.

- Хотя, если хочешь серьезно, - отсмеиваясь еще, продолжил Лева, - то без осторожности и страховки, тысячу раз проверенной, отработанной поэтапно, по деталям - в нашу профессию лучше не соваться. Помню, падаю я как-то с четырнадцатого этажа - уже тело у меня пошло, уже падения не остановить - и показалось мне в последний момент, что у оператора что-то с камерой не ладится. "Ну, - думаю, - помоги, господи, благополучно приземлиться! Я тебе покажу - второй дубль!.. Ты у меня сам прыгать будешь!.. Попрыгаешь, растакую мамашу!"

- Ну и?..

- Да еще раз сто прыгнуть пришлось, - сказал он небрежно.

- Ему?

- Как же - ему!.. - в голосе Феникса звучали неприкрытые хвастовство и гордость.

- Вот уж не думала, что каскадеры вроде рыбаков - так и норовят преувеличить свои подвиги! Феникс рассмеялся:

- Не обращай внимания: в каждом из мужчин живет маленький Том Сойер, выступающий перед девочкой своей мечты - Бекки...

- Ну так то - Бекки, а то - я...

- Не вижу разницы, - заметил Лева и взял меня за руку.

Рука у него была горячая, крепкая, и от нее исходила такая резкая чувственная волна, что в одно мгновение се импульсы захватили все мое тело. Я была беззащитна и открыта этому напору. И была счастлива своей открытости.

Мы еще присматривались друг к другу, мы еще пытались осознать, что же это так накатывает на нас, но обоюдная зависимость уже прочитывалась слишком явно.

- А почему ты сейчас без работы? Спроса нет? - произнесла я, чтобы немного снять напряжение.

- Спрос-то как раз есть. Но ведь надо же быть довольным конечным результатом - правда? А тут, пока ковыряешься с каждым трюком, пока придумываешь нечто сногсшибательное и головокружительное - да, интересно. Да, захватывает. И на экране за свою работу - не стыдно. Порой покруче Голливуда. А сам фильм - не при красивой женщине будь сказано - дерьмо, "чернуха", от которой за версту отдает пошлостью и низкопробностью. На-до-е-ло!..

Лева снова улыбнулся.

Я его отлично понимала. Понимала, может быть, как никто другой.

- Знаешь, когда я увидела тебя в первый раз, так и подумала: "красивый голливудский волк"...

- Нет, Маша, тут ты не права. Я хоть и не овца, но волков терпеть не могу.

И опять его слова отозвались во мне эхом понимания - полного понимания.

Потом Феникс научил меня скатываться с горы. Горку он выбрал для начала невысокую и пологую. Мне было страшно и на ней, от страха я, конечно, не удержалась на ногах и упала. Лева тут же оказался рядом, помог подняться и аккуратно стряхнул с меня снег. Но уже второй спуск мне удался - Лева замечательно объяснял и показывал, что нужно делать. А на третий раз мне уже нравилось мчаться вниз. Остановилась я даже с некоторым, напоминающим шик, разворотом.

- Ну вот, в будущем году поедешь на зимнюю олимпиаду в Лиллихаммер, зубоскалил Феникс.

И мой ответный смех был несомненно счастливым смехом.

Катались мы часа два, но и их мне хватило, чтобы вовсю насладиться чистым воздухом, солнцем, яркой белизной снега, да к тому же - изрядно утомиться.

В доме совершенно не чувствовалось ни женской руки, ни порядка. Но было тепло, и тепло это приятно расслабляло.

Лева, кажется, откровенно любовался мной, когда я за обе щеки уписывала жареные куриные окорочка и запивала их горячим кофе из термоса.

- Ну, что - нагуляла аппетит, артисточка?

- Еще какой! - весело откликнулась я. Он тоже ел с большим энтузиазмом.

- Знаешь, - сказал он вдруг, - у одного английского ученого я прочитал, что неумение наслаждаться чувственностью равно неумению наслаждаться едой. Похоже, что с едой у нас порядок?

Меня всколыхнуло, если мерять по землетрясениям - баллов этак на пять. От Левиных глаз это не укрылось. Он был доволен произведенным эффектом. Бабник! Ну и пусть бабник! Может, мне нравятся именно бабники!.. Этот, во всяком случае, нравился очень...

- Ваше заявление, - сказала я с некоторой даже дрожью в голосе, звучит, как предложение проверить наше умение и по второй составляющей. Я не ошиблась?..

Я старалась говорить небрежно, якобы шутя. Но волновалась смертельно, и волнение мое было слишком очевидно.

- Хочешь сигарету? - Лева уклонился от ответа, и меня это задело.

- Не курю, ты же знаешь.

- Многие только прикидываются некурящими. Бережешь здоровье?

Я отвечала машинально, потому что никак не могла понять, что происходит.

- Скорее, голос. Он у меня хоть и неплохой, но не настолько сильный, чтобы подвергать его ненужным испытаниям.