Второй встречный - [50]

Я украдкой огляделась, чтобы посмотреть, не смеются ли с нас остальные гости заезда. Но если кто-то и смеялся, то про себя. Связываться с благородными никому не хотелось, да и вообще, там. В дальнем углу двора, какие-то поселяне и сами расположились, словно они тут надолго.

Сколько отсутствовал Арвид, я не знаю, но вернулся он в сопровождении двух крепких девок-подавальщиц, которые вдвоем тянули большой котел. В котле обнаружилась густая гороховая похлебка, щедро заправленная колбасками. От нее шел сытный мясной дух.

— Надо же, на косточках от окорока варили. — Вслух удивилась я, первой получив свою миску.

— Место здесь бойкое, — Привычно уже пояснил муж, не дожидаясь дальнейших моих вопросов. — Много разного народу ездит. Так что хозяин привык готовить так. Чтобы угождать каждому: одним — на косточках, другим — на масле. Третьи и пустой похлебкой обойдутся… Каждый получает то, за что готов заплатить.

— А ты, значит, готов платить за роскошную похлебку? — С улыбкой спросила я, пробуя первую ложку. — Мм-м-м! Вкусно!

— Умгу. Неплохо. — Подтвердил Арвид, тоже снимая пробу. — Я готов платить за то, чтобы у моих людей хватало сил исправно нести свою службу. Голодный солдат много не навоюет, голодный крестьянин много не наработает.

— Кто бы это Агнесс рассказал. — Усмехнулась я.

— Да уж. Жена твоему брату досталась суровая. — Скривился Арвид. — А что, и голодать приходилось?

— Да нет, хвала Творцу. — Ответила я, поняв, что мои слова и правда можно было истолковать двояко. — Но кусок, щедро приправленный попреками, не протолкнешь в горло даже пивом.

— Это да. — Согласился муж.

Какое-то время мы молча прихлебывали горячее варево, заедая простым ржаным хлебом. Было приятно сидеть вот так, рядышком с мужем, но понимание, что мы — не одни, мешало. К тому же, я то и дело поглядывала на Марьяну, которая кормила детей, успевая попутно и сама перехватить кусок-другой. Поначалу я привычно порываясь помочь, но сдержалась. Во-первых, меня о помощи никто не просил. А во-вторых, пора, наверное, отвыкать хвататься за все подряд. Умом я это понимала, но все никак не могла привыкнуть, что теперь я могу позволить себе просто отдохнуть. И никто не упрекнет меня в бесполезности, был бы в доме порядок.

Дождавшись, пока Марьяна закончит кормить детей, Арвид подал ей какой-то знак. Женщина понятливо кивнула и поцеловав малышей, вручила их Хандзе.

— А теперь рассказывай. — Голос Арвида звучал сурово.

— Что рассказывать? — Марьяна снова вздохнула, всем своим видом показывая, что ни сном, ни духом не знает, что хочет от нее услышать мой муж.

— На это раз, рассказывай все. Мне, знаешь, ли, дважды сказки о бедных сиротках не скормишь. И я хочу точно знать, ради чего и кого мои люди рискуют нарваться на арбалетный болт.

— Так ведь рассказала все, еще у знахаря. — Марьяна пожала плечами, но даже я заметила, как она старательно отводит глаза.

— Ушла в чем была, говоришь? — Арвид не дал сбить себя с толку. — А была ты, случайно, не в хозяйских сережках? А я-то думаю, чего этот щенок так взбеленился, да еще и вдогонку. Чего я еще не знаю?

— Ушла в чем была. — Голос Марьяны звучал глухо, но, почему-то, именно теперь я была уверена, что она говорит правду. — А уж Зёрен с со своей матушкой проследили, чтобы я не была в чем-то, что можно продать. — При этих совах Марьяна сдвинула платок, Которым она, на вендский манер покрывала волосы. Я ахнула, а Арвид отчетливо скрипнул зубами. Если в ушах этой женщины раньше и были сережки, то их у нее не просто отобрали, вырвали с мясом.

— Детлеф лечил? — Спросил Арвид. Марьяна кивнула.

— Хозяйка даже детей переодеть не разрешила.

— А что же хозяйские сережки- мужнин подарок? Или то был только предлог?

— Пусть поищет на дне выгребной ямы, если они ей так нужны! — Зло прошипела Марьяна.

— Отомстить решила? — Арвид осуждающе покачал головой. — И оно того стоило? — Он кивком указал на телегу, возле которой пыталась развлекать малышей Хандзя.

— Может, и не стоило. — Вспышка закончилась, и теперь Марьяна сидела сгорбившись, словно бесконечно уставший человек. — Только когда в замке переполох поднялся, что хозяин умирает, все забегали, все нараспашку было… И я увидела, как на столе лежат эти злосчастные сережки. — Она помолчала мгновение, а потом продолжила. — Хозяйка очень любила их надевать, то ли издеваясь, то ли просто хвастаясь мужниным подарком. А я еще помню, откуда подарок взялся.

— И откуда же? — Спросила я, уже начиная догадываться, что услышу.

— Отец привез с Поморья. Маме в подарок…. Давно, я еще маленькой была. Любила забираться к маме на колени и играть подвесками из янтаря… — Марьяна всхлипнула, но тут же закусила кулак. Дальше она продолжила тем же глухим, бесцветным голосом, каким говорила до того. — Он их на моих глазах у матери из ушей выдрал. А потом подарил жене, чтобы не сердилась за очередную наложницу.

— Да-а, дела-а-а… — Арвид озадачено потер подбородок. — Получается, Эльстергоф тебя не у разбойников перекупил, как рассказывал?

— Получается, нет.

— А ведь знаешь, Марьяна, — Арвид снова нахмурился, — я даже не знаю теперь, что с тобой и делать. По-хорошему, мне тебя к вендам отпускать никак нельзя: одно дело — сплетни и подозрения, а другое — живой свидетель. Если ты своими разоблачениями (а ведь не промолчишь, уверен) сорвешь свадьбу наследника… Тут и до войны дойти дело может.