«Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг. - [42]
Мыкыта и Рясной[299] опять нах…евертили на Украине по националистическому подполью. Долбое…ства и так хватает, а они пренебрегают профилактикой, жестко жмут, а отсюда дискредитация власти и боевики ожесточаются. Второй день матерюсь с Мыкытой у Кобы.
Был большой отдельный разговор по Украине у Кобы с Мыкытой. Решили, что они проведут пленум украинского ЦК, а подготовку проведем вместе, проэкт Постановления ЦК Украины проработаем тоже вместе.
Говорили и по остальным проявлениям национализма и бандитизма. На Украине это самое массовое, но нехорошо и в Западной Белоруссии, Польше и по всей Прибалтике.
Докладывал Кобе о белопольской бандповстанческой организации Рагнера, бывшего польского поручика. Была создана немцами в 1943 г. вела противо-партизанскую борьбу, снабжали немцы, оперировала в Белоруссии. После освобождения переориентировалась на лондонское правительство, связалась с армией крайовой. Недавно мы ее[300] ликвидировали, Рагнер убит. Но пример говорит сам за себя. Белые поляки готовы сотрудничать с кем угодно, только против Советов.
Коба слушал внимательно, согласился, что надо действовать комбинировано, оружием и словом. Важно так же (так в тексте. — С.К.) снабжение бывших оккупированных территорий.
Я все больше переключаюсь на дела по НКВД и по народному хозяйству. И теперь еще по Урану лямка.[301]
Сегодня говорил о танке Котина[302] с Кобой, были только Георгий и Анастас. Коба вызвал нас с Георгием на десять минут.
Вчера тоже вызывал в конце работы. В кабинете никого, был один Мыкыта. Интересно, о чем они разговаривали?
Кобу интересовали данные по выпуску оружия. Готовимся к зимнему наступлению, готовность по погоде. Мы доложили, и тут я коротко сказал о предложении Котина, при Мыкыте. Не очень удобно, он в хороших отношениях с Малышевым. Но черт с ними. Коба сказал, что подумает, посоветуется, но по виду было видно, отнесся положительно.
Мыкыта про себя наверно кривился. А я ему напомнил про постановление по националистам. Коба на него взглянул, сразу закивал головой.[303]
Арутюнов докладывает, может произойти паралич железных дорог. Вагоны простаивают, погрузка падает, оборот вагонов резко увеличился. А мы готовим к концу января и не позднее начала февраля широкое наступление по всем Фронтам. Надо действовать срочно. Арутюнов считает, Лазарь положение не выправит, я сам вижу по сообщениям с мест. Коба вряд ли согласится с кандидатурой Арутюнова на замену, он хорошо относится к Ковалеву, особенно после того, как тот сцепился с самим Кобой по ширине колеи на фронтах.[304] Парень молодой, только исполнилось 40 лет. Арутюнову уже за 50. Придется срочно ставить вопрос по НКПС и замене Лазаря. Надо срочно поговорить с Кобой один на один.[305]
1945 год
Начался Новый Год. Удивительно, все военные годы я встречал его дома, даже 1942 г. Товарищ Сталин понимает, что нельзя тянуть лямку бесконечно. Нужен отдых и нам. А когда хочется побыть дома больше всего? В Новый Год.
Этот год должен закончить войну. Но как? И когда? Для меня война не кончается и уже никогда не закончится.[306] Второй такой не выдержу, а какая-то все равно будет.
Хотел стать архитектором,[307] а стал черт знает кем… Всем сразу, а после не останется ничего. Нет, новый Тифлис останется.[308] И все равно забудут. Не дали мне строить,[309] и не дадут.
Нет, строить я все равно буду! Агентура передает, они построили целую промышленность по Урану. Значит и нам придется строить целую новую промышленность и при ней города. Надо обязательно организовать отдельный проэктный институт для этих целей.[310]
Серго вырос, красавец. Похож на деда. Смотришь, и внуки пойдут. У Кобы Васька[311] жил очень неровно, не знаю, выправится ли после войны. А парень хороший. Сетанка[312] все смотрит в сторону, а Васька прямой и открытый. Кобе тяжело, жизнь не задалась. У таких как мы она не может задаться. Разве у нас жизнь? У нас деятельность.
Харченко[313] — толковый парень. Дотошный. Похож на Ткаченко.[314] Будет хорошим помощником. А там посмотрим.
Только что вернулся из Кремля. Коба готовится к поездке в Крым,[315] принимал союзников,[316] потом сразу я докладывал о мерах охраны. На своей земле это и проще и сложнее. Как ребят не подтягивай, а бдительность у себя обеспечить сложнее. Считается, дома и стены помогают. Они помогают, если сам не дурак. Помню, просто было работать с эмигрантами в Тифлисе, когда они приезжали из-за кордона. Они сразу расслаблялись, и даже ЧК под носом их не так пугала, как они ее боялись в Париже.[317]
В делегацию официально входить не буду. Обидно… Я тоже Зам ГОКО, а всё равно на виду Вячеслав. А Лаврентий навсегда останется рабочей лошадью.
Шеф провел короткое совещание и предупредил, что до от'езда вряд ли увидимся. У него будет много дел по Фронтам. Мы крепко наступаем, взяли Варшаву. В этом году война закончится. Все за это.
Выеду в Крым немного раньше. Договорился с Шефом, что надо все проверить заранее на месте. И подышу горами. Хоть в Крыму.
Англичане займут Воронцовский дворец, американцы — Ливадийский, мы — Юсуповский.
По признанию Михаила Полторанина, еще в самом начале Перестройки он спросил экс-председателя Госплана: «Всё это глупость или предательство?» — и услышал в ответ: «Конечно, предательство!» Крах СССР не был ни суицидом, ни «смертью от естественных причин» — но преднамеренным убийством. Могучая Сверхдержава не «проиграла Холодную войну», не «надорвалась в гонке вооружений» — а была убита подлым ударом в спину. После чего КРЕМЛЕВСКИЕ ИУДЫ разграбили Россию, как мародеры обирают павших героев…Эта книга — беспощадный приговор не только горбачевским «прорабам измены», но и их нынешним ученикам и преемникам, что по сей день сидят в Кремле.
«Победить невозможно проиграть!» – нетрудно догадаться, как звучал этот лозунг для разработчиков плана «Барбаросса». Казалось бы, и момент для нападения на Советский Союз, с учетом чисток среди комсостава и незавершенности реорганизации Красной армии, был выбран удачно, и «ахиллесова пята» – сосредоточенность ресурсов и оборонной промышленности на европейской части нашей страны – обнаружена, но нет, реальность поставила запятую там, где, как убеждены авторы этой книги, она и должна стоять. Отделяя факты от мифов, Елена Прудникова разъясняет подлинные причины не только наших поражений на первом этапе войны, но и неизбежного реванша.Насколько хорошо знают историю войны наши современники, не исключающие возможность победоносного «блицкрига» при отсутствии определенных ошибок фюрера? С целью опровергнуть подобные спекуляции Сергей Кремлев рассматривает виртуальные варианты военных операций – наших и вермахта.
Многие считают Лаврентия Берию самым эффективным управленцем XX века и гроссмейстером тайной войны. Хотя правильнее называть его ближайшим сподвижником Иосифа Сталина. Их объединяет общая огромная тридцатилетняя работа по созданию могучей, народовластной России. Лаврентий Берия прожил деятельную, захватывающую жизнь и одержал 12 великих побед, каждая из которых навечно осталась в истории Советского Союза. Уникальные фотографии первой половины XX века демонстрируют результаты этих побед!
К 60-летию гибели И. В. Сталина! НОВАЯ КНИГА ведущего историка патриотических сил, ни единым словом не повторяющая его бестселлеры «Зачем убили Сталина» и «Имя России – Сталин». Полная и окончательная реабилитация Вождя.«Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!» Через 60 лет после убийства Сталина понимаешь, насколько же он был прав. Несмотря на истерику «либеральных» иуд и истошный вой кремлевской пропаганды, всё больше граждан России оценивает роль Иосифа Виссарионовича в истории как исключительно положительную, считая его не «тираном», «палачом» и «мясником», якобы «заваливавшим врага трупами», а лучшим полководцем Второй Мировой, величайшим государственным деятелем ХХ века, гениальным творцом-созидателем и спасителем Отечества, который однажды уже превратил отсталую, нищую, разграбленную страну в Сверхдержаву и мог бы совершить это снова.
Был ли Ленин связан с германскими спецслужбами и получал ли он из Германии «миллионы золотых марок» на развал России? Споры об этом не утихают уже столетие. Эта книга, основанная исключительно на документах, которые не вызывают сомнений, разоблачает как домыслы, так и откровенные фальсификации, реконструируя подлинные события приведшие к Октябрю 1917-го. Как выглядит реальная картина взаимоотношений Ленина и Александра Парвуса? Почему именно его хотят представить «Демоном революции» и что собой представлял «Меморандум Парвуса»? Какова его истинная биография и роль в победе большевиков? Был ли Парвус причастен к передаче денежных средств от германской разведки Ленину? Какими на самом деле были источники финансирования ленинской партии? Кто помимо большевиков весной 17-го возвращался из эмиграции через территорию Германии? Почему именно приезд Ильича в легендарном «пломбированном вагоне» стал поводом для построения огромного количества легенд и конспирологических теорий? И действительно, ехал ли Ленин в Россию, как иностранный агент, с заданием развалить страну и обеспечить поражение Русской армии в Первой мировой войне?
ГЛАВНАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ СЕНСАЦИЯ XXI века! Публикация личного дневника Л.П. Берии, который должны были уничтожить по приказу Хрущева, но, в полном соответствии со знаменитым булгаковским афоризмом: «Рукописи не горят», этот бесценный документ был спасен, более полувека хранился в секретных архивах — и лишь теперь, когда спадает мутная пена «перестроечных» разоблачений, очернительства и антисоветской истерии, передан для публикации Сергею Кремлёву, автору бестселлера «Берия. Лучший менеджер XX века».Этот дневник — уникальная возможность заглянуть в личный мир ближайшего соратника Сталина и услышать его собственный голос.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ни один писатель не может быть равнодушен к славе. «Помню, зашел у нас со Шварцем как-то разговор о славе, — вспоминал Л. Пантелеев, — и я сказал, что никогда не искал ее, что она, вероятно, только мешала бы мне. „Ах, что ты! Что ты! — воскликнул Евгений Львович с какой-то застенчивой и вместе с тем восторженной улыбкой. — Как ты можешь так говорить! Что может быть прекраснее… Слава!!!“».