Второй удар гонга. Врата судьбы - [130]

Из боковой двери появился Альберт.

— Они еще не могут подъехать. Это был бакалейщик, мадам. Вы не поверите, но яйца опять подорожали. Никогда больше не буду голосовать за это правительство. Ни за что. Надо дать шанс либералам.

— Может быть, мне приготовить на сегодня фруктовое пюре со взбитыми сливками из ревеня и клубники?

— Не волнуйтесь, мадам. Я столько раз видел, как вы это делаете, что вполне справлюсь сам.

— К тому моменту, когда закончишь у нас работать, ты превратишься в повара экстра-класса, — сказала Таппенс. — Это любимое лакомство Джанет.

— А еще я приготовил пирог с патокой — мастер Эндрю очень его любит.

— Комнаты готовы?

— Да. Миссис Шеклбери пришла сегодня пораньше. В комнату мисс Деборы я положил сандаловое мыло «Герлен». Я знаю, это ее любимый запах.

Таппенс вздохнула с облегчением, понимая, что к приезду ее семьи все готово.

Через несколько минут раздался звук автомобильного сигнала, и к дому подъехала машина с Томми за рулем, а уже через мгновение гости оказались на крыльце — дочь Дебора, все еще красивая женщина лет сорока, Эндрю — пятнадцати лет, Джанет — одиннадцати и Розали — семи.

— Привет, бабушка! — закричал Эндрю.

— А где Ганнибал? — с порога спросила Джанет.

— Я хочу чаю, — на лице Розали было такое выражение, как будто она вот-вот расплачется.

Все обменялись приветствиями. Альберт проследил за разгрузкой семейного багажа, который, помимо всего прочего, включал в себя волнистых попугайчиков, аквариум с рыбками и хомяка в клетке.

— Так вот какой этот новый дом, — сказала Дебора, обнимая мать. — Он мне нравится. Очень нравится.

— Можно мы пойдем в сад? — спросила Джанет.

— После чая, — ответил Томми.

— Я хочу чаю, — повторила Розали, и на ее лице было написано: начинать надо с главного.

Они прошли в столовую, где чай был накрыт и выпит с большим удовольствием.

— Что это я слышала про тебя, мама? — спросила строгим голосом Дебора, после того как они выпили чай и вышли на свежий воздух. Дети мгновенно убежали, чтобы насладиться прелестями сада. Томми и Ганнибал тоже направились вслед за ними, чтобы принять участие в празднике.

Дебора придерживалась жесткой линии в отношениях с матерью, за которой, как она считала, был нужен глаз да глаз, поэтому она повторила вопрос:

— Так чем же ты здесь занималась?

— Знаешь, мы совсем недавно закончили устраиваться, — ответила Таппенс.

Но эти слова не убедили Дебору.

— Ты занималась другими вещами, ведь правда, папа?

Томми как раз в этот момент возвращался с Розали, которая сидела у него на закорках. Джанет оглядывала новую территорию, а Эндрю взирал на все это с видом совсем взрослого человека.

— Ты опять занималась другими вещами, — вернулась к теме разговора Дебора. — Опять играла в миссис Бленкенсоп. Вся проблема с тобой в том, что тебя невозможно удержать — ты все время возвращаешься к ситуации «икс или игрек». Дерек кое-что услышал и написал мне об этом.

— Дерек… а что он может знать? — возмутилась Таппенс.

— Дерек всегда все знает. А ты тоже хорош, папа, — продолжила Дебора, поворачиваясь к отцу. — Тоже во что-то ввязался. Я-то думала, что вы оба приедете сюда, чтобы пожить спокойно, наслаждаясь каждым днем…

— Именно так мы и думали, — вмешался Томми. — Но Судьба распорядилась иначе.

— Врата Судьбы, — процитировала Таппенс. — Пещера Бед, Форт Страха…

— Флекер, — сказал Эндрю, сознательно демонстрируя свою эрудицию. Он был фанатиком поэзии и надеялся сам стать поэтом в один прекрасный день, поэтому продолжил цитату:

Четыре входа в городе Дамаске…

Врата Судьбы, Врата Пустыни,

Пещера Бед, Форт Страха…

О караван, страшись пройти под ними,

Страшись нарушить их молчанье песней.

Молчанье там, где умерли все птицы,

И все же кто-то свищет, словно птица…

И, как по заказу, с крыши дома взлетела стая птиц.

— А это что за птички, бабуля? — спросила Джанет.

— Это ласточки полетели на юг, — объяснила Таппенс.

— И они никогда больше не вернутся?

— Вернутся следующим летом.

— И пролетят сквозь Врата Судьбы, — с удовольствием произнес Эндрю.

— Раньше этот дом назывался «Ласточкиным гнездом», — заметила Таппенс.

— Но ведь вы же не собираетесь поселиться здесь надолго, я правильно поняла? — уточнила Дебора. — Папа писал, что вы подыскиваете себе новый дом.

— Почему? — спросила Джанет, которая в семье играла роль Розы Дартл[93]. — Мне этот нравится.

— Я назову несколько причин, — предложил Томми, доставая из кармана лист бумаги и начиная читать вслух: — «Черная стрела», Александр Паркинсон, «Мэри Джордан умерла не своей смертью», викторианские фаянсовые табуреты Оксфорд и Кембридж, «улыбка — курица — вот те на», Кэй-Кэй, желудок Матильды, Каин и Авель, Любимая.

— Замолчи, Томми, это мой список! К тебе он не имеет никакого отношения! — воскликнула Таппенс.

— А что он значит? — продолжила свой допрос Джанет.

— Похоже на список улик из детективного романа, — предположил Эндрю, который в свободное от поэзии время активно пользовал этот вид литературы.

— Это и есть список улик. А также — причина, по которой мы ищем другой дом, — сказал Томми.

— Но мне нравится здесь, — повторила Джанет. — Здесь очень мило.

— Хороший дом, — согласилась Розали. — И шоколадные бисквиты, — добавила она, не в силах забыть недавний чай.